следовали труды по истории и вообще широкий круг историко-филологической литературы (в этом сегменте царил ныне здравствующий антиквар, окормлявший в те годы магазин в конце Арбата, а затем ставший его владельцем). Но в большинстве случаев коллекционирование на толстых обоях и завершалось. Да и шутка ли, поняв, что даже занятие уже готовых шкафов влетает в копеечку, многие останавливались по сугубо прозаическим причинам.

Не вполне справедливо говорить, что только в 1990‐х годах это направление стало пользоваться спросом, это, в общем-то, даже неправда. Просто в 1990‐х спрос возрос настолько, что такой мейнстрим мобилизовал значительную часть антикваров именно на поиск толстых обоев, которые отрывались с руками, а цена диктовалась уже исключительно фантазией как поставщика, так и того продавца, который был непосредственно с покупателем; именно в те годы возник термин «грузить», потому что иначе невозможно назвать то, за какие бешеные деньги это доставалось конечному потребителю.

А что же было ранее? До 1990‐х годов понятие толстых обоев не вошло в словник антиквара, однако специфический спрос на книги в «горящих» издательских переплетах был устойчив. Этими покупками славились богатые покупатели кавказских республик, а также обеспеченные жители столицы – завмаги, начальники автобаз, цеховики и прочие воротилы теневой экономики СССР периода полураспада и распада. В 1970–1980‐х годах их называли «фармацевтами». Этимология этого слова восходит к «Подвалу бродячей собаки», где, по замыслу Б. К. Пронина, этим именем назывались все, кто не относился к «творцам» – поэтам, писателям, артистам… Поэтому «фармацевты» платили за вход в заведение, а для «творцов» он оставался бесплатным.

Так и народилось новое поколение «фармацевтов» уже в нашей области, и когда про некоего клиента книжники говорили, что он «фармацевт», дальнейшее объяснять было излишне.

Даже в 1990‐х годах ходили легенды, как некий «фармацевт» из Тбилиси приезжал в ЦК КПСС по делам службы и всегда заходил в магазин «Книжная находка» за памятником Ивану Федорову, где «Телевизор», а именно такое прозвище имел товаровед этой мекки антикварного мира, держал под прилавком нечто небывалое (обычно под этим в 1990‐х годах подразумевали «Царскую охоту» или «Византийские эмали»). Вообще сам этот магазин, открывшийся в конце 1960‐х в малопригодном для книжного магазина одноэтажном длинном павильоне-стекляшке, построенном изначально для кафе-мороженого «Прохлада», быстро стал центром книжной торговли (к слову, зимой в «Книжной находке» и правда было дико холодно). Но не официальной торговли, а теневой: около памятника первопечатнику существовала «толкучка», популярная у москвичей и гостей столицы. Много было там куплено редких книг, и многие деятели антикварного рынка оттуда уезжали на один-два года за пределы столицы по статье «спекуляция».

Наконец, нужно сказать и по поводу рисков при продаже толстых обоев по цене чистого золота. А риски эти объясняются особенностью этого сегмента антикварной книги. Итак, когда некий книжник передает «на комиссию» какой-либо комплект из рациона толстых обоев тому, кто продает это конечному покупателю в малиновом пиджаке, то даже при сверхвысокой цене этот книжник-поставщик ничем не рискует. Чего нельзя сказать о тех антикварах, которые непосредственно работают с покупателями и имеют, конечно, наибольший профит с таких мегасделок, умножая, а не прибавляя в процессе своей работы.

Дело в том, что для всех толстых обоев верна еще одна характеристика – сегмент этот абсолютно неисчерпаем; то есть, несмотря на внешнюю привлекательность, тираж книг этих по меркам антикварной книги был не просто велик, а велик чрезмерно. Скажем, «Живописная Россия» имела тираж 10 тысяч экземпляров (тут, впрочем, нужно напомнить о трех сгоревших томах). Сберегались же такие издания всегда особенно хорошо, не в пример тоненьким поэтическим книжкам или изданиям футуристов. Иными словами, сохранилось толстых обоев много, и, купив какое-то издание, ты вскоре встречал в продаже еще, еще и еще: эти книги бесконечны, вопрос только вариаций сохранности и цены.

Так вот, если очередной малиновый пиджак, «нагруженный» специалистом по хронологии библиофильства выше мыслимых ценовых границ, переходил от состояния библиофила-неофита к книжному собирательству или же просто через пару лет заходил в какой-то большой магазин с хорошим ассортиментом, скажем, в «Дом книги» на Новом Арбате, он видел то же самое, что имеется у него в шкафах, но порой по ценам значительно (или в несколько раз) меньшим, чем некогда заплатил. Тогда-то и случалось, что автор работ по хронологии библиофильства выкупал назад некоторые книги. Впрочем, этим он не злоупотреблял, и порой дело ограничивалось беседой (в которой наш герой был златоустом и победить его было дано не каждому), также в ход шли книжные подарки и так далее. Однако и нескольких историй о выкупе книг обратно было достаточно для того, чтобы книжная Москва обсуждала их долго и красочно.

Тут нужно сказать, что покупатели в малиновых пиджаках, сменив в 2000‐х годах их на темно-серые костюмы с отливом, вообще-то славились тем, что, когда им вдруг покажется, будто они купили дорого даже хорошую книгу, норовили вернуть ее. Но и это не все: они не только хотели назад свои деньги, что для антиквара было крайне болезненно, но и сверх того требовали «штраф». На наших глазах так поступил один «фармацевт» с покойным И. С. Горбатовым: купив комплект журнала «Жар-птица», он чем-то оказался недоволен (то ли комплект был сильно обрезан при переплете, то ли не было в нем обложек, то ли просто показалось дорого и он дома одумался… – уже не помню, что рассказывал Игорь) и прислал книги с водителем обратно, с требованием назад денег и «штрафа», порядка 10% от суммы. Даром что покойный И. С. Горбатов был умен, а с клиентами общаться было его талантом: деньги он тогда вернул, заплатил и штраф; но, сохранив тем самым отношения, потом залечил рану сторицей…

Фальсификаторы и фальсификаты

Обращаясь к подобной проблематике, мы, даже если захотим, все равно не сумеем отразить все грани такого столь многогранного явления на антикварном рынке, как фальсификация антикварных книг и рукописей. Одно можно сказать: сама идея работать и зарабатывать трудом на жизнь, даже если это труд антиквара, или же иметь более спокойную оплачиваемую работу и жить комфортно, повсеместно в мире сменилась мечтами быстрого, даже мгновенного обогащения. И уж конечно, антикварный рынок, который пленяет стороннего наблюдателя не только таинственностью, но и огромными цифрами, неминуемо должен был оказаться под пристальным вниманием жаждущих обогатиться за ваш счет.

Мы знаем, что лучшие произведения фарфора XVIII века ныне массово производят в странах с экономикой невиданного роста, там же отливают из непонятного сплава, внешне похожего на серебро, монеты разных стран, и потом эти монеты «слепая старушка»