Из богословских работ Павла упомянутое уже собрание «Гомилий» было не только в свое время искусно составленной антологией, но имело значение и в более поздние времена. Стихотворения Павла, сохранившиеся до нашего времени, гораздо многочисленнее, чем у других авторов того времени. Они большей частью написаны на различные случаи, как у Алкуина, но есть также произведения другого вида, именно стихотворения, так или иначе вызванные самим Карлом, которые вводят нас в атмосферу эстетической жизни при дворе Карла. Во время пребывания во Франции Павел писал эпитафии в стихах, которые стоят несравненно выше эпитафий других поэтов того времени. Также он сочинял элегии и басни. Духовная поэзия Павла уступает светской. Большинство этих стихотворений посвящено св. Бенедикту. Кроме того, Павлу принадлежит доселе употребляемое при католическом богослужении стихотворение «Versus in laudem sancti Johannis Baptistae».

Эпическая поэзия

Между тем как Карл воззвал к жизни светскую придворную лирику, служащую для развлечения и основанную на грамматическом образовании, его славные дела разбудили находящийся в бездействии эпический дух современников. Так дошли до нас отрывки из двух стихотворений, написанных в гекзаметрах, которые воспевают дела Карла (составленные, вероятно, тотчас после самих событий). Первое из них составил некто Hibernicus, как сказано в заглавии, следовательно, автор – один из ученых ирландцев, которые со времен Колумбана имели обыкновение приезжать на материк, чтобы найти более обширную деятельность (чем в отечестве), как миссионеры веры и науки. Содержание этого стихотворения – победа Карла над Тассилоном в 787 году; само стихотворение не лишено силы и картинности и вместе с тем написано слогом простым, не высокопарным.

Гораздо значительнее и интереснее другой эпический отрывок, как кажется, восьмая книга большого стихотворения, герой которого Карл Великий.40 Отрывок этот по содержанию своему озаглавлен «Karolus Magnus et Leo papa». В поэме представлен двор Карла Великого в Ахене и Падерборне. Описывается царская охота, выводятся все члены царской фамилии. Эта поэма важна как исторический материал благодаря фактическим данным, которые она заключает; вместе с тем она представляет не только успех литературного движения, который мы видим уже у Алкуина в его поэмах об епископах и королях Йоркских. Эти эпические попытки указывают на поворот в литературе, в особенности, если сравнить их с прототипом – произведением Фортуната (поэма о св. Мартине). Вместо святого теперь воспевается светский герой, дела которого, подобно чудесам святых, должны были иметь влияние на это склонное к чудесам время, которое передало эти дела в народных преданиях, придав им фантастический колорит; мы видим тут возрождение эпического духа и начало национального эпоса в Западной Франции.

Этот же новый культ героев современных поэтов – учеников Вергилия – воодушевляет мысль о восстановлении Римской империи.

В названном отрывке нас поражает художественность изложения и музыкальность стиха. Хотя блестящая мозаика представляет главным образом влияние Вергилия и Фортуната, все-таки это не рассудочная механическая работа ученого, но произведение художника, который ищет наслаждения в мире фантазии. В описании красивых нарядных женщин, которым он отдает предпочтение в своем произведении, видно уже стремление романтическое, которое ничего не имеет общего с аскетизмом духовной поэзии, напротив, отличается чисто придворным характером. Некоторые указания41 говорят за то, что неназванный автор рассмотренного стихотворения был Гомер из эстетического кружка Карла Великого, звали его Ангильбертом. Он уже другого германского племени, а именно франкского, знатного происхождения, вырос при франкском дворе и рано вступил в сношения с королевским семейством; эти сношения со временем стали еще теснее. Его учителя – Алкуин и Петр Пизанский. Ангильберт был самым доверенным советником Карла, который давал ему наиболее важные политические поручения. В 790 году он получил аббатство Св. Рикье (St. Riquier), где его впоследствии чтили, как святого. Духовный сан не помешал ему тайно жениться на дочери Карла Берте. Он имел двух сыновей: один из них, по имени Нитгард, стал историком. Свидетельство хроники «Annales Laureschamenses», по которому Эйнгард будто бы был связан с Иммою, дочерью Карла Великого, можно объяснить тем, что анналы42 смешали Имму с Бертой, а Эйнгарда с Ангильбертом. Первый, как известно, был женат на Имме, девушке знатного происхождения, но не дочери Карла. Вышеупомянутое свидетельство анналов представляет основу всех позднейших рассказов об этой связи. Более государственный человек, нежели священник, Ангильберт обладает совершенно светским образом мыслей; эстетические наклонности делали его склонным к представлениям гистрионов, которые так порицал Алкуин.43

Что Ангильберт был высоко ценим в кружке Карла, доказывает не только его академическое прозвище – Гомер, но и суждения современников, которые ставят его в один ряд с Теодульфом. Сохранились только два-три его сочинения – большие стихотворения, в которых он называет себя их автором, и два из них имеют особенное значение.

Первое состоит из двустиший – приветствие Пипину после победы над аварами. Ангильберт в то время (796) отправился в Италию и встретился с ним в Лангре. По изложению Ангильберта можно судить о семейной жизни при дворе Карла во время королевы Лиутгарды. То же видим мы и в другом стихотворении, написанном гекзаметром в форме эклоги или послания. Содержание стихотворения – хвала Карлу и любимым людям поэта, форма его заимствована из восьмой эклоги Вергилия.

Теодульф

Нам остается познакомиться еще с одним поэтом того времени, принадлежащим к кружку Карла Великого. До нас дошло больше всего его стихотворений, хотя их немалая часть утеряна. Мы говорим о епископе Орлеанском Теодульфе.44 Он принадлежал к готскому племени по происхождению, что мы видим от него самого из стихотворений. Нельзя достовернее указать на его отечество, но предполагают, что он пришел из Испании или из Септимании. Всестороннее образование Теодульфа обратило на него внимание Карла и помогло ему заслужить расположение короля. Образованность Теодульфа видна из его стихотворений, а особенно из одного, в котором упоминаются его любимые сочинители; там говорится о великих Отцах Церкви, об энциклопедисте Исидоре, а также об языческих философах, имена которых, к сожалению, не названы. Из самых видных христианских писателей Теодульф упоминает Пруденция, а из языческих грамматиков – Помпея и Доната, а также поэтов Вергилия и Овидия. Без сомнения, человек с таким образованием и с такими наклонностями к науке должен был стать близко к Карлу. О жизни его мы имеем самые ограниченные сведения; в том, что он находился при дворе Карла, не может быть никакого сомнения. С 788 года Теодульф управлял епископством Орлеанским и аббатством Флерийским (Fleury), а впоследствии к ним было присоединено и аббатство Эньянское (St. Aignan). Там работал он на пользу церкви