упряжь и сено. Заберите все, пока пожар не добрался дотуда.

Одержимый никогда еще не выглядел настолько собранным и решительным, поэтому Турогруг и Одноглазый отправились выполнять поручения лидера без лишних вопросов. Что бы с ним ни произошло, они были довольны переменами.

— Перевернутый, — позвал Ахин.

— Мои подчиненные в дозоре, — доложил опрятный мертвец, приблизившись к нему.

— Да, я вас слышал.

— Тогда что?

— Насчет Бирна…

— Не надо.

Одержимый пожал плечами. Конечно, Перевернутый догадывался о том, что Бирн ему не чужой. Но понять, о чем именно думал оживший мертвец и что он чувствовал, невозможно. Впрочем, кому теперь какое дело?..

Кусты затрещали. На полянку перед домом знахарки вывалился исцарапанный и запыхавшийся Диолай.

— Заблудился, — буркнул сонзера.

Нервным движением вернув незапятнанный кровью меч в ножны, он подошел к одержимому и сел на крыльцо рядом с ним. Взгляд Диолая блуждал по сторонам, то размазывая звезды по небу, то смахивая пыль с вытоптанной тропинки, то шелестя листьями кустов и редких деревцев вдалеке, пока наконец не наткнулся на Трехрукого, закапывающего могилу.

Вздохнув, сонзера повернулся к одержимому:

— Ну?

— Что «ну»? — после короткой паузы переспросил Ахин.

— Да ты понял… — помялся Диолай, подыскивая верные слова. — Говорят, месть имеет смысл лишь до тех пор, пока она не осуществлена. И не каждый способен пережить осознание того, что… То есть я хочу сказать, что мститель, перестав быть мстителем, часто становится никем. Он спивается, сходит с ума, самоубивается… ну, или живет дальше, но без счастья или хотя бы удовлетворения… А иногда все заканчивается хорошо… — он снова вздохнул и неуверенно улыбнулся: — Я не знаю, что сказать.

Одержимый лишь кивнул в ответ.

— Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — продолжил Диолай. — Сейчас ты нам очень нужен. Нет, ты не подумай, ты и раньше был нам нужен, но теперь… Словом, без тебя все может оказаться напрасным.

«Действительно может… А ведь я обещал».

— Ладно. Кажется, ты ничего, держишься, — пробормотал сонзера, подозрительно покосившись на Ахина, и внезапно сменил тему: — Идем на Камиен, да?

— Да. С рассветом.

— Так скоро…

Диолай посмотрел на ночное небо. Высокое, темное, необъятное. Кажется, оно оставалось неизменным столетиями, в отличие от букашек, живущих под ним. Одно и то же живое существо с каждым прожитым днем, с каждым часом, с каждым мгновением становится кем-то иным, отличающимся от себя прошлого. Сильнее они меняются или слабее, чаще или реже, быстрее или медленнее, в худшую сторону или лучшую — неважно. Перемены неизбежны, какими бы они ни были.

Правда, сегодняшней ночью часть неба скрылась за завесой дыма.

— Как думаешь, у нас получится? — пробормотал сонзера.

— Что-то точно получится.

— Что-то?

— Да. Ведь даже если нам не удастся уничтожить сущность Света, наш итог станет началом для чего-то нового. Тогда ничто не будет напрасно. Ничто.

— Но мир же на куски развалится, — помрачнел Диолай. — Или я опять что-то не так понял?

— Все так. Но когда это произойдет? Через неделю, месяц, год, десять лет или сто? А наше восстание в любом случае не останется незамеченным. Что-то изменится в жизни созданий Света и порождений Тьмы. Изменится к лучшему, потому что хуже все равно уже некуда, — мысли вильнули в сторону, и Ахин понял, что какой бы победа ни была, ее цену можно немного снизить: — Я скажу мертвецам, чтобы они показали тебе, где спрятаны сокровища из Могильника. Бери сколько хочешь и уходи на юг. Живи.

— Да ты ж не справишься завтра без меня, — неуверенно усмехнулся сонзера. — Но предложение заманчивое, конечно… Хотя так-то это все сложно, мне кажется… Менялу в том захолустье поди сыщи, да и деньги я тратить не умею — не было их никогда, нечего и заводить. Потом прознает еще кто — прирежет во сне и добро приберет. А то и вовсе земля под ногами разверзнется из-за этой… как ее… дисбалансии, в общем, — он задумчиво почесался, снова вздохнул и помотал головой: — Нет уж, давай сначала с беспорядком в сущностях разберемся и с созданиями Света порешаем, что там и как с равенством и прочим. Ну а коль помереть суждено, то лучше уж в столице, нежели в южных болотах. Так что я пойду с тобой.

— Спасибо.

Одержимый прекрасно понимал, что вряд ли от Диолая будет хоть какая-то польза при штурме Камиена, но отговаривать его не стал.

Вдалеке послышался рев комесанов. Демоны гнали их к утесам, выполняя приказ одержимого. Время давно уже перевалило за полночь, но Ахину и командирам крохотной армии Тьмы предстоит сделать еще очень многое. В конце концов, плана нападения на Камиен до сих пор нет, если не считать пару отчаянных идей.

— Надо бы и нам идти, — заметил Диолай.

— Верно.

Ахин встал с крыльца и подошел к Трехрукому, который почему-то до сих пор не закончил свою работу. Однако, приблизившись, одержимый увидел, что могила Аели закопана, а оживший мертвец методично повторяет одно и то же движение, размахивая пустой лопатой.

— И все-таки ты не питался…

— Что такое? — спросил подошедший Диолай.

Одержимый забрал у нежити лопату, с хрустом разжав иссохшие пальцы. Но Трехрукий все равно двигался так, будто бы продолжал копать.

— Он сгнил.

— Как сгнил? — опешил сонзера. — Умер? Он мертв? Ну, то есть… совсем мертв?

— Совсем.

— Да что ж это за день-то такой?! — Диолай в сердцах ударил кулаком воздух. — Проклятье… Надо Перевернутого позвать.

Он вышел из сада, оставив одержимого наедине с Трехруким. Однако пока Ахин думал, как остановить бессмысленные движения мертвеца, сонзера вернулся.

— Там это…

— Что?

— Пойдем покажу, — вздохнул Диолай.

Ахин подошел к крыльцу дома знахарки. Перевернутый неподвижно стоял неподалеку, глядя остекленевшими глазами на столбы дыма. Он не сдвинулся с места ни на шаг с того самого момента, как произнес последние слова. К своему стыду, одержимый признал, что даже перестал его замечать. Обычная безжизненная фигура. Пожалуй, слишком безжизненная…

— Перевернутый? — окликнул Ахин, уже догадавшись, что произошло.

— Он не слышит. Смотри.

Сонзера подошел к ожившему мертвецу и слегка толкнул его. Перевернутый плашмя упал на землю, не изменив положения тела. Подслеповатый взгляд уперся в небо, на застывшем лице не дрогнула ни одна мышца, и лишь аккуратная прическа из остатков волос рассыпалась отдельными жидкими прядями.

— Вслед за сородичем, что ли, отправился? — прокряхтел Диолай, поднимая труп на ноги. — Не буду притворяться, что эти ребята мне нравились. Но нести потери на ровном месте… Да и твой мешок теперь снова мне придется таскать.

— Он сгнил, вспомнив свою жизнь. По моей вине, — Ахин потер вспыхнувшие сухой болью глаза. — Отведи… То