есть отнеси Перевернутого в дом.

И вернулся в сад. Трехрукий по-прежнему размахивал руками, повторяя последнее движение осознанного существования. Ухватив мертвеца за подмышки, Ахин потащил его в жилище знахарки.

Сонзера и одержимый оставили дважды умерших покойников посреди лаборатории. Перебрав несколько банок, они нашли какую-то жидкость, которая своим едким запахом походила на заправку для светильников. Ахин расплескал ее повсюду и выбил кресалом искру. Изголодавшееся пламя расползлось по сухим доскам, взвиваясь к потолку и слизывая сухие пучки трав, разлетающихся легким пеплом и ароматным дымом.

Диолай торопливо покинул горящий дом Илакаи. Ахин бросил последний взгляд на две человеческие фигуры, стремительно обращающиеся в прах, и последовал за сонзера.

Они пошли к утесам. А за их спинами догорал огромный погребальный костер. Свет огня выхватывал из ночной темноты сад. Там, среди диковинных цветов, нашли свое последнее пристанище знахарка Илакая и ее юная ученица Аели. Два небольших холмика земли.

Ахин ничего не чувствовал. Не мог и не хотел. Смерть подруги стала последней каплей — чаша его здравомыслия переполнена тьмой. Это конец. И новое начало. Опять.

Глава 17: Во Тьму

Ферот вскочил с постели, выхватив из-под подушки белый клинок. Спустя мгновение он вспомнил, что находится в своих личных покоях в Цитадели, где ему позволили остаться, несмотря на своеобразное разжалование, а еще через мгновение атлан осознал, что разбудивший его звук был стуком в дверь.

— Одну минуту! — хрипло выкрикнул Ферот, торопливо одеваясь.

«Все же кардинал решил избавиться от меня? Нет, это вряд ли. Я нужен ему для особого случая. Например, чтобы устроить показательное наказание для демонстрации равного отношения ко всем созданиям Света. Так укрепляется авторитет справедливого лидера… Но сейчас в этом нет необходимости. И вряд ли пришедшие арестовывать меня клирики стали бы стучаться. Тогда кто бы это мог быть?»

Епископ — официально Ферота никто не лишал данного статуса — посмотрелся в огромное зеркало. Белый легкий кафтан, белая рубашка, белые штаны, белые сапоги из мягкой кожи.

— Слишком много белого, — пробормотал атлан, раздраженно бросив на кровать белоснежные перчатки.

И привычным движением нацепил на себя перевязь с мечом. Пока клинок из атланской стали при нем, Ферот чувствует себя относительно свободным. Пусть и опальный, но он все же епископ, и его былых заслуг перед страной никто не отменял. Пока что.

Стук повторился.

— Иду!

Ферот вышел из спальни в кабинет и посмотрел в окно. На востоке уже побледнело небо, готовящееся омыть мир кровавым рассветом. Представив его, атлан подумал, что ночью кто-то умер. А утро, день и вечер принесут с собой лишь новые смерти. Но чему тут удивляться? Так было и так будет. Вокруг постоянно обрываются жизни, однако никто из созданий Света не желает этого замечать, проживая свой спокойный и упорядоченный век. А порождения Тьмы видят мир таким, какой он есть на самом деле…

«И вот я проснулся с хорошим настроением», — угрюмо усмехнулся епископ, подойдя к небольшому чайному столику с винным кувшином и бокалами. Отпив немного вина, он прополоскал им рот, поморщился, когда от дорогой кисели свело зубы, и проглотил. Остался едкий привкус, но это все же лучше, чем дышать на гостей перегаром. Надо ведь хотя бы притвориться, что он занимается самосовершенствованием, а не саморазрушением.

Наконец дойдя до входа в кабинет, Ферот толкнул незапертую дверь.

— А ты не спешил, — фыркнул Эберн, без спроса протиснувшись в покои атлана.

— Я никого не ждал, — ответил епископ. Честно говоря, гатляур был его первым посетителем с момента возвращения в Цитадель, если не считать безмолвных слуг с осуждающими и презрительными взглядами.

Эмиссар поморщился, глядя на беспорядок в кабинете бывшего коменданта Темного квартала: разбросанные по столу книги, открытые дверцы шкафов, винные пятна на полу и пустые бутылки, чьи силуэты угадывались в тенях на тяжелых шторах. Вроде бы и ничего особенного, но только не по атланским меркам.

— Не рановато? — брезгливо скривился Эберн, красноречивым жестом дав понять, что он говорит о вони изо рта атлана.

— Я пробовал читать, — пожал плечами Ферот, прикрыв дверь. — Но все написанное в наших книгах как-то не умещается в моей голове с тем, что я лично видел, и с тем, что понял. А вот вино умещается.

Выход из зоны комфорта действительно неслабо перетряхнул его рассудок. Быть может, сомнения епископа носили временный характер, и когда-нибудь он сможет вернуться на службу, восстановив непоколебимую веру в идеалы Света, пусть ради этого и придется перешагнуть через себя. Но сейчас Ферот не готов жить по-прежнему.

Однако чего мог достичь опальный атлан, подвергающий сомнению доктрины Света, на которых основана Атланская империя? У него не осталось ни друзей, ни союзников, ни даже единомышленников. Складывалось впечатление, будто бы не только Цитадель отвергала его, но и весь озаренный мир пытался как-то избавиться от нелепой ошибки, в которую превратил себя Ферот.

«Или я все же не один?» — епископ внимательно посмотрел на гатляура, безразлично перелистывающего страницы какой-то книги на столе.

— Эберн, меня сняли с должности коменданта Темного квартала, если ты не знал, — осторожно начал Ферот. — Так что вряд ли я могу чем-то помочь эмиссару гатляурской общины.

— Я больше не эмиссар, — небрежно отмахнулся Эберн. — Абелар скончался, пока мы гонялись за одержимым. Чахотка. Да, представь себе, иногда живые существа умирают от болезни или старости, а не из-за того, что этого захотел кто-то другой.

— Сожалею.

— В общем, меня избрали новым главой Торговой палаты.

— Значит, тебя можно поздравить? — Ферот подошел к чайному столику, взял два бокала и налил в них вино.

— Лучше не надо.

Бокалы тихо звякнули, вернувшись на поднос.

— Понимаю, — кивнул епископ. — Прости.

Эберн неопределенно повел плечом, отвернулся и подошел к окну.

— Мы покидаем Камиен, — произнес он, стукнув когтем по стеклу.

— Ты все-таки решил увести гатляуров… — вздохнул Ферот. — Без вас Атланская империя уже не будет прежней.

— Община согласилась с моим предложением. Мы избрали собственный путь. Вернемся к началу, но не будем отказываться от приобретенного опыта. Я считаю, что это правильно.

— Кажется, вы говорите, что благополучие общины превыше всего, — припомнил атлан. — А ты уверен, что так для вас будет лучше?

— Я знаю, как будет хуже, — сверкнул глазами Эберн. — И потому поступаю иначе.

Хмыкнув, Ферот вернулся к столику и одним махом осушил бокал с вином.

— Так зачем же ты пришел ко мне, Эберн?

— Чтобы помочь. Знаешь, ты мне не так омерзителен, как остальные бледнорожие высокомерные кретины, — нехотя признался гатляур. — У тебя уникальное видение сложившейся в стране ситуации. Словом, я решил, что