Джейми задумчиво на меня посмотрел. Синие глаза вспыхнули.

– Я возьму тебя прямо сейчас, саксоночка, – сказал он. – В качестве предоплаты.

– Ловлю тебя на слове. Однако…

Я глянула сквозь ветви на дом. Деревья уже начали зеленеть, но крошечные листочки никак не служили надежной защитой. Я повернулась к Джейми, как раз когда он опустил руки на мои бедра.

Дальнейшие события я помнила смутно. Разве что шуршание ткани, резкий запах смятого перловника и треск прошлогодних сухих веточек под ногами.

Потом мои глаза распахнулись.

– Продолжай! – воскликнула я. – Только не останавливайся, бога ради!

Джейми, отстранившись, оправил килт. На щеках красовался румянец, грудь тяжело вздымалась под кружевами рубашки. Затем он коварно усмехнулся и вытер лоб рукавом.

– Остальное отдам в девяносто шесть.

– Ты столько не проживешь! Сюда иди!

– Так ты поговоришь с моей тетушкой?

– Драный вымогатель, – выдохнула я, комкая ткань килта. – Я тебе отплачу, клянусь, отплачу…

– Ага.

Джейми обхватил меня за талию и, оторвав от земли, развернул так, что закрыл спиной от дома. Его длинные пальцы ловко скользнули под платье, под нижние юбки и – еще более умело – меж моих обнаженных ног.

– Тш-ш, – шепнул Джейми. – Ты ведь не хочешь, чтобы нас услышали?

Я была более чем готова, и Джейми знал, что делал. Ему не пришлось долго стараться. Я впилась пальцами в его руку и выгнулась в головокружительном мгновении, а затем рухнула на Джейми, дергаясь, словно червяк на крючке.

Холодный ветерок, поигрывающий моими юбками, принес ароматы дыма и еды, а также отголоски слов и смеха. Я едва различала их за гулкими ударами собственного сердца.

– А ведь если так подумать, – заметил Джейми, – у Дункана есть рука… – Он мягко поставил меня на ноги, придерживая за локоть. – Можешь рассказать об этом тетушке, если решишь, что это поможет.

Пробираясь сквозь толпу, Роджер Маккензи кивал знакомым, однако продолжал двигаться вперед и пресекал все попытки с ним заговорить. У него не было настроения вести беседы.

Брианна ушла кормить малыша, и хотя Роджеру ее не хватало, он был рад, что на некоторое время она останется вне видимости. Роджера совершенно не волновали взгляды, которые она притягивала; мужчины смотрели на нее восхищенно, однако с должным уважением. Впрочем, Роджер заметил, как мелкий ублюдок Форбс пялился ей в спину с таким же выражением, как один джентльмен, разглядывавший обнаженную мраморную богиню.

Роджер гордился ею. Тем не менее радость омрачала неприятная мысль, что Брианна смотрится хозяйкой всего этого… этого…

Мимо пронеслась еще одна рабыня, придерживая корзину со свежими булочками на голове. Любопытно, сколько вообще рабов держит Иокаста Кэмерон?

Конечно, уже поэтому не может быть и речи, чтобы Брианна унаследовала плантацию. Она в жизни не смирится с рабством, как и сам Роджер. Хорошо, что Бри вынуждена отказаться от законного наследства не только из-за его ущемленной гордости.

Со стороны дома донесся высокий звук скрипки, и Роджер тут же навострил уши. Естественно, на празднике будет музыка. И, если повезет, прозвучат незнакомые песни.

Проходя по веранде к дому, Роджер поклонился жене Фаркуарда Кэмпбелла, которая в наряде из розового шелка была похожа на дорогой абажур. Он пропустил ее вперед и закусил щеку изнутри, когда широченные юбки застряли в слишком узком проходе. Впрочем, миссис Кэмпбелл ловко развернулась и вошла бочком, как краб. Роджер вошел следом, держась на почтительном расстоянии.

Скрипка умолкла, но где-то поблизости настраивали другие инструменты. Музыканты расположились в большой гостиной. Когда придет время, рабы откроют ее двойные двери, чтобы гости могли танцевать и в холле. Пока что в гостиной обнаружились лишь несколько человек, увлеченных беседой.

Дворецкий Улисс в безукоризненном парике и зеленой ливрее наблюдал за двумя служанками, которые готовили огромный чан свежего ромового пунша. Музыканты ютились в дальнем конце комнаты, временами жадно поглядывая в сторону пунша.

– Чем сегодня нас порадуете? – спросил Роджер, остановившись рядом со скрипачом. – «Овечку с изогнутым рогом» или, может, «Шон Би»?

– О, бога ради, сэр, ничего причудливого. – Дирижер этого небольшого оркестра, напоминавший сверчка ирландец, чья согнутая спина странно сочеталась с ясным взглядом, снисходительно махнул рукой на разношерстую компанию музыкантов. – Они ничего не умеют, кроме джиги и рила. Впрочем, народу больше и не надо, – добавил он практично. – Здесь не бальные залы Дублина или, на худой конец, Идентона. И один хороший скрипач справится.

– То есть вы? – улыбнулся Роджер и кивнул на потрескавшийся футляр, который дирижер предусмотрительно убрал на этажерку, чтобы никто на него не наступил или не сел.

– То есть я, – согласился дирижер, изящно поклонившись. – Шеймус Хэнлон, сэр, к вашим услугам.

– Рад знакомству. Роджер Маккензи из Фрейзер-Риджа.

Он поклонился в ответ, наслаждаясь старомодным этикетом, и осторожно пожал руку Хэнлона с кривыми узловатыми пальцами. Дирижер отметил его заботу и скорчил гримасу.

– О, капля мази – и все с ними будет в порядке. – Хэнлон пошевелил рукой, глядя на Роджера ясными глазами. – А вы, сэр? Почувствовал мозоли на кончиках ваших пальцев. Полагаю, не скрипач, но играете на некоем струнном инструменте?

– Только чтобы коротать вечера, не так, как вы, господа. – Роджер вежливо кивнул на ансамбль, что уже полностью приготовился и насчитывал потертую виолончель, две виолы, трубу, флейту и нечто похожее на охотничий рожок, к которому приделали несколько странных, торчащих в разные стороны трубок.

Хэнлон оценил ширину груди Роджера.

– Вы, несомненно, еще и певец, мистер Маккензи?

Ответ утонул в звуках громкого удара и резкого звона струны. Обернувшись, Роджер увидел, как виолончелист прикрыл собой инструмент, словно наседка огромного цыпленка, от джентльмена, который, очевидно, пнул инструмент, проходя мимо.

– Смотреть надо под ноги! – рявкнул виолончелист. – Пьяница!

– А? – яростно уставился на музыканта плотный мужчина в форме военно-морского флота. – Ты посмел… посмел…

Он покачивался. Роджер и со своего места чувствовал, как от него несет спиртным. Офицер ткнул в виолончелиста пальцем и явно собрался заговорить. Между его зубами даже показался кончик языка, но слов не последовало. Обвислые багровые щеки шевельнулись, потом офицер сдался и, развернувшись на пятках, ушел. По пути он едва не сбил лакея с подносом напитков и наткнулся на косяк ведущей в коридор двери.

– Осторожно, мистер О’Райли, – сухо обратился к виолончелисту Шеймус Хэнлон. – Если бы мы были у моря, за порогом вас уже ожидали бы вербовщики. Даже здесь, думаю, он наверняка подкараулит вас со свайкой или чем-то еще.