был так заколдован, но осветить темноту можно было лишь в радиусе метра, не больше, дальше же, за пределами этого круга сумрак оставался абсолютно непроницаемым. Максим стиснул зубы и, старательно выкинув из головы мысли о монстрах — исконных обитателях подземелий, обвалах и взбесившихся поездах, двинулся вперед.

Время шло, но тоннель не заканчивался. Глухое, потустороннее эхо чутко улавливало малейший звук, и, предварительно усилив, копировало его во множестве экземпляров, каждый из которых норовил обогнать своих товарищей, и прозвучать как можно более устрашающе.

Но внезапно в этом слаженном, стройном ритме мальчик услышал некую погрешность, неточность, которая нарушала весь рисунок.

Это были не его шаги.

Кто-то шел ему навстречу. Кто?

Максим отпрянул назад, прижавшись к стене, но в узком тоннеле было не разойтись.

— Кто здесь? Отвечай!

Шаги стихли, но подчиняться мальчику незнакомец не торопился. Воцарившуюся тишину нарушало только его прерывистое дыхание, да испуганное попискивание розового Пушистика.

«Может, показалось?»

— Посвети, пожалуйста!

Клубок света подпрыгнул и полетел в сторону, Максим последовал за ним и лоб в лоб столкнулся с Викой.

— А-а-а! — испуганно завопила она, отпрянув назад.

— Вика? Ты?!

Пушистик взъерошил шерстку и юркнул в карман.

— О господи, Максим! Зачем ты меня напугал? — возмущенно крикнула девочка.

— Кто бы говорил! — саркастически ответил Максим.

— Прости, — Вика неловко протянула руку, — Я не хотела…

— Это ты прости меня, — Максим перебил ее, — Я с самого начала не должен был… Как ты меня нашла?

— Не знаю. Я просто шла вперед, и все.

— Теперь все позади. Мы отыскали друг друга, это главное. Я так волновался… А если бы с тобой что-нибудь случилось?

— Ничего же не случилось!

— Вот и хорошо. Но отныне нам надо держаться вместе.

Прищурившись, Вика посмотрела в темноту.

— И куда мы теперь пойдем? Туда? — она обернулась, — или обратно?

— Кентавр сказал: «Тебе не следует сворачивать с пути», — покачал головой Максим.

— Кентавр?

— Идем, — он взял ее за руку, — Это единственная дорога в горы… С твоей стороны тоннель очень длинный?

— Не очень. Я шла минут пять до того, как мы встретились.

Розовый Пушистик описал дугу, и, съежившись, боязливо покосился на девочку.

— Кто это с тобой? — Вика повернула голову, но Пушистик живо залез к Максиму за пазуху.

— Не подходи! Он тебя боится.

— Какой хорошенький! — умиленно ахнула она, — Пушистенький! Я бы тоже хотела такого!

— Розовых Пушистиков нельзя хотеть, — резко оборвал ее Максим.

— Но почему?!

— Пушистики — свободолюбивые существа. Они не живут в неволе.

— Но этот Пушистик с тобой! — не сдавалась Вика.

— Он сам меня выбрал! Это совсем другое! Я не собираюсь его удерживать силой: он может уйти в любой момент.

— Он выбрал тебя?

— Я его спас.

Максим замолчал, и Вика из деликатности не стала продолжать расспросы. Тоннель закончился, и яркий дневной свет ударил в глаза, так, что ребята непроизвольно зажмурились. Здесь, по это сторону тоннеля, Горы казались гораздо ближе, чем со стороны Семи Холмов. Но не они заставили Максима замереть от ужаса, — небо. Темно-фиолетовое, оно свирепо хмурилось клочьями жутких грозовых туч. Только сейчас дети заметили, как сильно изменилась природа Абсолюта: все высохло и как-то сморщилось, словно уже наступила поздняя осень, не слышно было привычного пения птиц и стрекота насекомых, и ветер гонял по земле пожухлые листья, которые облетали с деревьев, не успевая даже толком пожелтеть, а просто засыхали и падали вниз, будто от кислотного дождя.

— Не прячь далеко Магический Жезл, — пробормотала Вика, вздрогнув от звука собственного голоса — слишком громко он прозвучал в неестественной, ватной тишине. Ей стало не по себе. Максим разделял ее опасения, поэтому лишь коротко кивнул. Лишь Розовый Пушистик, казалось, ни о чем не беспокоился: азартно свистнув, он нырнул в траву и погнался за какой-то мошкой.

Насыпь становилась все более пологой. Колея бежала вперед, то вихляя из стороны в сторону из-за многочисленных холмов, то, напротив, становясь прямой, как струна.

У первой же стрелки Максим свернул налево, к Северу.

— Гляди! — крикнула Вика, — Вот и транспорт!

Впереди на рельсах что-то стояло.

— Это дрезина! — Максим обошел вокруг, внимательно рассматривая находку. Это была платформа, на четырех железных колесах, с невысоким бортиком по краям. — Я видел такие у папы на работе. Если она исправная, то нам повезло.

— Хочешь сказать, мы поедем на этой штуке?! — недоверчиво хмыкнула Вика, — Имей в виду, я — против. Посмотри, она же проржавела насквозь! Уверена, ты ее не заведешь.

— А заводить ее и не надо, — возразил Максим, — Она механическая, управляется вот этим рычагом.

— А ты уверен, что сумеешь ею управлять?

— Уверен. Залезай.

В дрезине было даже некоторое подобие сидений — тоже металлических и тоже покрытых рыжей шубой ржавчины. Вика присела на краешек.

— Готова спорить на что угодно, она не поедет, — вздохнула она. — Вот увидишь.

— Посмотрим, — Максим дернул рычаг, но тот не поддался. — Заржавел! — он потянул сильнее, повиснув на нем, чуть не перевернув дрезину вместе с девочкой. Вика завизжала, схватившись за перила, но рычаг не сдвинулся ни на миллиметр.

— В другую сторону, командор, — бросила Вика, взглянув на рычаг.

Совет оказался весьма мудрым: механизм поддался, и они тронулись. В последний момент к ребятам присоединился еще один пассажир — Розовый Пушистик, ниоткуда материализовавшийся в воздухе.

Управлять дрезиной оказалось несложно — стрелок впереди не наблюдалось, а на прямой дороге с этим справился бы кто угодно. Хотя разогнать транспортное средство до скорости современного локомотива ее, разумеется, не удалось.

За очередным поворотом показалась платформа — серая бетонная плита с навесом на случай дождя и длинным рядом скамеек. Имелась и табличка с названием остановки:

«Станция „147 км“».

Здесь путешественников ждал небольшой сюрприз.

«Сюрприз» выглядел весьма эксцентрично: внешне он немного смахивал на крупную птицу вроде страуса, но сам себя таковым, он, очевидно, не считал — это читалось в его смелом взгляде урожденного дворянина. На голове у него была надета блестящая клеенчатая кепка, а хрупкая птичья шея обмотана полосатым вязаным шарфом. В клюве «страус» сжимал бумажный листок, а на земле рядом с ним стояла довольно объемная дорожная сумка.

Максим с Викой заметили его не сразу, и дрезина проехала мимо станции, не сбавляя хода. Реакцией на сию вопиющую несправедливость стал громкий, полный негодования, крик «страуса»:

— Э-э-эй! Ну-ка, останавливайтесь! Я пассажир! — он спрыгнул со скамейки и, повесив сумку на шею, крупной рысью бросился догонять уходящий транспорт.

Не ожидавший такого натиска, Максим нажал на тормоз, останавливая машину. Между тем бойкий пассажир, бежавший с завидной прытью, довольно скоро поравнялся с ребятами и, не утруждая себя приветствием и