выполз фиолетовый язык. Денис очистил белую женскую грудь от одежды, как апельсины от кожуры, и принялся облизывать её и мять, словно тесто, присасываясь поцелуями к огромным темным соскам. Похоть переполняла его тело, а член, казалось, вот-вот взорвётся — болел так, будто его свело судорогой, но Денис знал, что стоит ему войти в это женское тело, как нестерпимая боль отступит, превращаясь в лучшее за его жизнь наслаждение.

Облегчение вспыхнуло сверхновой, вторым Солнцем. Оно росло и приближалась, оно рассеивало тепло и удовольствие, пока внизу живота тёплыми складками собирались вибрации. Жирная продавщица тряслась под ним, как стиральная машинка, а её лицо бледнело и гасло. Денис наслаждался этими совместными вибрациями, ему хорошо знакомыми, но в этот раз было в них что-то новое, необычное…

На горизонте за домами уже светлело небо. Возвращаясь к себе на пятый этаж, Денис чувствовал себя тяжелым и сытым, хотя не ел ничего с вечера, а всю ночь провёл на ногах. Кроме этой незначительной странности, его смущало то, что не получилось кончить. Он пыхтел минут пятнадцать, пока вдруг не делась куда-то вся его ненасытная похоть, освободив место отвращению и брезгливости к вонючему рыхлому телу.

Всё утро в окно хлестал дождь. Обильный майский ливень, с грозой, молниями и ветром, и россыпями тяжелых капель по стеклу.

Денис проснулся и встал, посмотрел на часы, потрогал голову, сморщился и подумал, что пора мыться. На пятом этаже корпуса располагалась, видимо, какая-то действительно серьёзная лаборатория — вокруг укреплённого двойными стенами центрального помещения сохранились душевые кабинки. Некоторые еще работали, но горячей воды не было. Зато холодная подействовала освежающе, и в прояснившуюся голову Дениса постучались память и ужас.

«Стыдно, стыдно, и что на меня нашло?»

«Ну, я же не грохнул её, верно? Подумаешь, натянул… Не убил же. Пара синяков, шишка, может ей даже понравилось…»

«Жирная уродина».

Он вспомнил это потное красное лицо с распахнутым для пронзительного крика ртом, фиолетовый с белёсыми прожилками язык, мерзкие желтоватые глазки, щетину под носом и на мохнатом подбородке, и огромную волосатую родинку, похожую на вылупившуюся личинку овода. Денис скривился, вдавливая подбородок в шею, но при мысли о женщине в трусах у него снова потеплело.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Валька читала Кинга. Ужас пробирал до костей, сюжет затягивал, как зыбучие пески. Даже покурить было некогда. К двум ночи, когда роман вплотную приблизился к финишной развязке, а раздражающие посетители рассыпались на полях влажной ночи, напряжение достигло максимума, и ей отчаянно захотелось покурить. Она выключила забытый в туалете свет, набросила плащ, глянула, не подъехал ли клиент, повернула замок и открыла дверь. И кто-то толкнул её и повалил на спину. Свежая сигарета выпала из руки, глаза округлились. Над ней нависал промокший насквозь парень с неаккуратно выбритым лицом, синими от холода губами, и с пучком изломанных одуванчиков в руке. Ко лбу его прилипли черные пряди волос, а глаза блестели, как у голодного вампира. В других обстоятельствах она бы, наверное, сочла его симпатичным.

— А где… — удивлённо спросил Денис.

Валька не отвечала. Она схватила ртом воздух и онемела.

— Эта… ну… была здесь вчера…

— А? — удивлённо выдохнула Валька.

— Ну, эта… с родинкой.

— Инна Фёдоровна? — шепотом спросила Валька.

Денис задумчиво облизал губы. Причем здесь вчерашняя уродина? Перед ним лежала та самая девушка в тёмной мини-юбке и кремовой блузке с широким вырезом… Она лежала перед ним на спине, хлопая огромными серыми глазами и едва дыша. С пятого этажа лицо её выглядело круглее, но сейчас она даже симпатичнее. Пышная грудь. Голые коленки почти сомкнуты, а между ними и юбкой — заманчивый треугольник. Зовущий, призывающий. Валька поймала его взгляд и, тихо ойкнув, поджала коленки. В голове у неё всплыла подсказка из книги — «не кричи, насильника это заводит, тяни время». Дрожащими губами Валька спросила:

— А в-вас как, — сухо сглотнула, — зовут?

Денис промолчал, вместо ответа он выпустил из рук одуванчики, распахнул пиджак и схватился за ширинку.

— Мамочки, — пролепетала Валька, — ой, мамочки.

Спустив штаны, он произнёс:

— Зацени.

Его член напомнил Вальке крысу: у основания розовели замшевые ушки, ниже висели сморщенные мешочки, один ниже другого, переминались внутри коричневой кожи. Почуяв открытое пространство и свет, пенис проснулся, зашевелился, разбух и приподнялся, и очень скоро окреп, но не встал колом, как это обычно бывает, а начал шевелиться и ёрзать, извиваясь. Крайняя плоть раздвинулась, и перед изумлённой Валькой появилось нечто еще более странное. Оно вылезло осторожно, неторопливо, точно озираясь или принюхиваясь, красное и гладкое, напитанное горячей кровью. Оно становилось больше и жилистей, раздалось в стороны и сделалось толщиной сначала с Валькино запястье, а затем почти в её шею. Девушка побледнела. Расправляя усики, перед ней открывалась зубастая пиявочная пасть. Валька увидела эти тонкие, полупрозрачные усики, похожие на щупальца кальмара, и обмякла, теряя сознание.

Денис встал на колени, разрывая, задрал Вальке юбку, раздвинул её опавшие ноги, проковырял в чулках отверстие, отодвинул в сторону белые хлопковые трусики с круглыми красными вишенками и подался к Вальке тазом. И снова он видел это будто со стороны, точно какая-то неведомая сила получила контроль над его телом и взялась командовать его ногами и руками. Сильный удар по голове прервал Алексея, и он повалился, зарывшись носом в белую и мягкую Валькину грудь.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Двигателя было почти не слышно, он гудел где-то внутри, под капотом и словно в животе, заглушаемый скрежетом гитары, уханьем барабана и визгливым лаяньем Ангуса Янга, вырывавшимся непонятно откуда. По стеклу ползли змейки дождевых капель, оставляя за собой тонкий пунктирный след. Желтый свет скакал от одного фонаря до другого, бросая в салон серые ползучие тени.

Денис сидел на заднем сиденье, завалившись на дверь. Голова разрывалась от раскатов боли, глаза жгло от самого незначительного движения, запястья и лодыжки щипало от верёвок. Между ногами у него упруго шевелилось что-то мягкое и приятное. Денис уже знал, что это. Кто это. Оно распространяло тепло и удовольствие, будто капля горячего масла, упавшая точно в пах, проникала теперь всё глубже, выше и ниже, пропитывала живот и яички приятным ожиданием неминуемого утоления похоти — рядом с ним сидела девушка. На ней были чулки в шахматный ромбик, красная глянцевая мини и белая короткая курточка с длинными рукавами и большим пушистым воротником.

— Главное, чтобы Гоха не узнал.

— Ну?

— Ну, типа Валька — его тёлочка,