И сам Илья Муромец не мало́ пил и ел, водочки пил заморские и ел кушанья саха́рные. И хотела его повалить на кровать тисо́вую, на перинушку пуховую. А он валиться не хочет. (Она была из хороших родов, а она ушла жить в етот дом, потому что не могла перетерпеть лихой мачехи). Илья Муромец кинал ее на кроваточку тисо́вую, на периночку пуховую. И упала сама она в подвалы в глубокие. И скрычали там люди: «Сама летит!» И он нашел фонарь и отомкнул погреба глубокие и зашел к ей в погреб и как хватил ее саблей вострою, а очу́дилась ведьма. И он велел всем взять, кому надобно, красна золота и чиста се́ребра и сожог ее дом.

А сам подъехал к тому столбу и переписал слова на столбу, что неправда та: ездил в правую дорожку и не был женат; что ведьма навела ету надпись своим лука́сьвом!

118

[ДОМНА ФАЛИЛЕЕВНА]

И к Домны Фалилеевны приехала Марфа Митревна, созвала в божью́ церко́вь. И Домнушка перепа́лась, и мать уплетала ей в косу ленту алую.

Одеваласе же Домна Фалилеевна,

Одевала на себя да пла́тьё шелко́воё,

Уплетала косу тут ей маменька родимая,

Усыпала чистым жемчугом,

5 Одевала тут же Домна Фалилеевна

На свои же тут на рученьки на белы

Одевала тут же перстни золотые,

Золоченые же были со двенадцатью со ставочками,

Тут замоцьки были в их.

10 Одевала она на себя часы на праву руку золотые,

Одевала на себя сапожечки сафьяные,

Одевала на себя шубочку соболиную,

Одевала на себя да шаль пуховую,

Одевала на себя перчаточки шолко́вые, —

15 А перчатки были из Царя́-града́.

И провожала ей же маменька родимая,

Говорила ей же маменька родимая:

«Не велела я тебе бы, дочь любимая,

Бы тебе с Марфой-то ведь Митревной не ездить-то.

20 Я сегодня видела весьма же сон да чудной же,

Ты подумай, дочь моя же ты любимая».

— «Ты послушай, маменька родимая,

Ты не кажному сну да верь же ты».

— «Я видела же твоё́го батюшка-родителя,

25 Он дават же крест свой животворяшший же».

— «Ты не слушай, мать, да не верь же сну, —

Кажной сон наоборот быват:

Как веко́м-то Марфа Митревна мня не омманивала,

Как подружечка была она же верная,

30 Говорит, что нету Митрея Митреяновича,

Он уехал стрелять лисиць-куниць на шубы Опраксеньи-королевисьни».

— «Ты не ври, не ври, Марфа Митревна,

Я же знаю — Митрей Митреянович

Он же есь, есь же дома, не уехал же».

35 Они садились во корету золоченую,

Они поехали с Марфой Митревной во божью́ церко́вь,

Они поехали-заехали во божей храм.

А на крылосе стоит да Митрей Митреянович.

Ужахну́ласе же Домна Фалилеевна:

40 «Изменила мне-ка подружечка любимая».

А на другой стороны стоит,

А и как стоит-то Домна Фалилеевна,

Она прочь да от его пехаетсе.

И сказала Домна Фалилеевна:

45 «Я не еду к вам-то всё».

А Марфа Митревна гово́рила:

«Что ты, что ты, поедем-ко».

И вот поехали ко князю ко Владимеру,

Подъезжали ко терему да ко двору,

50 Подходили-то ко точеному крылечушку.

Выходил-то князь Владимер-то,

Стречал же Домну Фалилеевну.

Тут же Домна Фалилеевна

С Опраксеньей королевисьной поздоровались.

55 Они брали же ей за ручки белые:

«Проходи да проходи же, Домна Фалилеевна,

Ты что же не приглашаешь жениха?»

Тут приходил-то Митрей Митреянович:

«Тут ты приехала-то, Домна, на двор ко мне.

60 Ты наехала дровокольней палки».

(Вот беда! как обносила-то его!).

И сидела в столи Домна Фалилеевна с Митрием Митреяновичем,

И зачали угошшать-то их,

Подносить им водочки заморские.

И гости вси едят заморски кушанья,

65 И гости все-то приглашённые,

А она сидит неве́села.

И князь Владимер же подходит к ей: «Почему же ты у нас сидишь да ничего не кушаешь?» И стал князь Владимер просить: «Выходи ты за Митрея Митреяновича, а княгина Апраксенья будет свахою».

И сказала Домна Фалилеевна:

«Спусти меня к матушки родимою распроститисе,

И я поеду потом во божью́ церко́вь».

И выходила она на улицю из терема княженецкого и зашла в кузницу и сковала себе три ножечка и вышла во чисто поле и там закололась. И видит Митрей Митреянович, что что-то неладно, и вышел на балхон и видит, что во чисто́м поли́ чорны вороны слетаютсе и над телом ее кружа́ютсе. И вышел он на улицю, и пошел во кузницю, и купил три ножечка укладных и вышел во чисто́ поле́, и написал записку: «Хошь ругала меня Домна Фалилеевна во живности, а не заругает меня, как мертвого повалят рядом с нею». И повалили их в один гроб, и гроб сделали побольше и зарыли их в одну могилу.

(А она до пояса в окошечко бросаласе и всё ругала его: «Палка ты дровокольняя!»)

119

[КНЯЗЬ МИХАЙЛО]

Поезжает князь Михайло,

Он гулять во чи́сто полё,

Во широкоё роздо́льё.

А наказует князь Михайло

5 Сво́ей маменьки родною,

Восударыны большою:

«Уж ты мать, ты мо́я мати,

Мо́я маменька родная,

Восударына в дому большая,

10 Вот исполни приказаньё,

Ты ведь выполни повеленье —

Оставляю ти́бе, мати,

Как княгину свою премла́ду,

Ишше душочку Марфиду,

15 Охраняй ее здоро́вьё,

Как корми мою княгину

Белым хлебом перьвосортным,

Как ведь пой мою княгину

Сладким медом переменным.

20 Как корьми мою княгину

Ей ведь кушаньями саха́рныма».

Е́го матушка родная,

Восударыня большая,

Она кляну́лась и божилась,

25 Што «исполню твоё веленьё,

Я ведь выполню приказа́ньё, —

Сберегу твою княгину,

Сохраню же от болезни».

Как поверил князь Михайло

30 Ее ведь лжу и омману;

Он ведь скоро одевалсе

В богатырьское во платье.

Надевал же князь Михайло

Он