Роми, оказывается, еще вчера перенесла к нему своинемудреные пожитки – сумку с платьями и всякой всячиной, попавшую сюда с«Магеллана» вместе с ней. Она сидела на постели, закутавшись в сине-красный халатик,расчесывала волосы, и камера показалась уютной. Меншиков понуро сидел наподоконнике и думал, что для полного успеха задуманного предприятия простонеобходимо осмотреть район с воздуха, знать, где стоят корабли, где живуттюремщики. Достичь этого можно одним-единственным способом – без очерединапроситься в лес. Только пускают ли в лес без очереди и удастся ли, даже попавв летательный аппарат, увидеть из него окрестности?

– Отвернись, пожалуйста, – попросила Роми, и онуставился на поддельные липы, продолжая думать о своем: сами тюремщикиприлетают сюда за жертвами или их роботы? Есть ли на этой планете хозяевароботов, или роботы предоставлены сами себе? И есть ли в тюрьме некийуправляющий роботами командный центр, способный непредвиденным образом вмешатьсяв драку, когда драка начнется? На родной они планете похитителей или нет?

– Можно…

Роми была бледна. Прозвучал призывавший к завтраку гонг, нодевушка осталась стоять посреди комнаты.

– Что с тобой?

– Они всегда забирают после завтрака…

– Все обойдется, – сказал Меншиковнаигранно-бодро, взял ее за плечи и легонько подтолкнул к выходу. Однако и унего на душе было неспокойно. Он вернулся к шкафу, украдкой сунул за пояс подрубашку иглер. Металл холодил тело, но холодная тяжесть оружия была приятна.

Завтракали в гробовом молчании. Ни Фатах, ни Белаш необратили внимания на то, что Роми пришла с Меншиковым и уселась с ним за одинстолик. Другое дело биолог – тот, стараясь делать это исподтишка, разглядывалих, и Меншиков снова подумал, что из всей четверки один Лихов выглядит наименееотрешенным. Не исключено, что нервы у него крепче. Такие люди не помешают, еслиих иметь под боком в решительную минуту…

Завтрак ничуть не походил на вчерашний обед. Вчера всежевали равнодушно и быстро, а сейчас все, не исключая и Лихова, взяли многоеды, тщательно пережевывали каждый кусок, словно беззубые старцы изисторических романов, которыми увлекался Меншиков. Тянут время, понял он. Тоодин, то другой украдкой бросал взгляд на дверь, прислушивался.

Как это бывало всегда, во все века, тюремщики появилисьнеожиданно. Внезапно, без каких-либо предваряющих звуков, распахнулась входнаядверь, и раздались шаги – шлеп, шлеп, шлеп…

Меншиков затаил дыхание, и его глаза, как положено в такойситуации, вновь превратились в нерассуждающий фотоаппарат.

Вошли двое, ростом они не превосходили землян, ногуманоидами, как и писал Ален, не были. Что-то роднило их то ли с крупнымиобезьянами; то ли со вставшими на задние лапы медведями. Покрытые густойрыжеватой шерстью, не обремененные одеждой тела, косолапые ступни, шестипалыепередние конечности – ладони болтались у лодыжек, но кулаками оземь, как этоделают земные обезьяны, они не опирались. Безгубое «лицо» с тремя дырами вместоноса, острые мохнатые уши.

И все-таки, понятно, это были не звери. Талии их стягиваличешуйчатые металлические пояса, а в лапах они держали причудливые сверкающиеприборы с решетчатыми рефлекторами. Меншиков встретился взглядом с тем, чтостоял ближе, – у чужого были глаза разумного существа. Спасатель про себяокрестил их «остроухими» – нужно же было как-то кодировать противника. Сжал подстолом узкую ладошку Роми.

Овальный диск на поясе одного из чужаков вдруг громко ивнятно произнес:

– Роми Канут, ваша очередь.

Грохнул опрокинутый стул – Роми вскочила, следом вскочил иМеншиков, девушка отчаянно закричала:

– Не хочу!!!

Крик тут же оборвался. Остроухий поднял свой рефлектор, иона мгновенно преобразилась – отвернулась от Меншикова, деревянной походкойсомнамбулы пошла к выходу. Меншиков успел увидеть ее лицо – застывшую белуюмаску. Непроизвольно стиснул под рубашкой ребристый цилиндрик иглера.

У него оставалось несколько секунд, и решение следовалопринять немедленно. Ему ничего не стоило положить обоих «остроухих», какцыплят, но что дальше? В здании – три десятка шаров, несомненно обученныхусмирять строптивцев, во дворе могут оказаться другие «остроухие», а бластернаверху, в комнатке… И он не знал еще, где стоят корабли…

Роми не успела дойти до двери, а Меншиков уже просчитал всешансы и принял решение. И убрал руку из-под рубашки. Он отдавал Роми в обмен назыбкий шанс вырваться отсюда и вернуться к своим с информацией. Вот за такиерешения нас и называют выходцами из прошлого, подумал он, опустившись на стул исжав ладонями голову., За такие именно решения. Но их невозможно не принимать,потому что всегда приходится выбирать что-то из чего-то, платить пулей зажизнь, одной смертью за десятки спасенных жизней, и в такие минуты забываешьвсе побочное – что ты землянин, что тебя с пеленок учили считать человеческуюжизнь высшей ценностью Вселенной и все такое прочее, что Роми этой ночью былатвоей. Что ты живой человек и у тебя есть человеческие чувства…

Он вскочил и в три прыжка оказался во дворе. Вовремя – успелувидеть, как бесшумно взмывает в небо прозрачный диск, в котором сидят четверо«остроухих» и Роми. Через несколько секунд диск исчез в затянувшей небо лиловойдымке. Итак, Меншиков поступил верно, лихая перестрелка ничего не дала бы, алишь погубила все, но вот как быть с тихим голосом Роми, шептавшей ночью:«Знаешь, Павел, я всегда мечтала иметь троих детей и воспитывать их сама, хотяэто теперь не в обычае…» А никак. Стиснуть зубы и работать дальше, мыпревосходно умеем стискивать зубы, у нас это прекрасно выходит, и работать мыумеем…

Чтобы работать дальше, нужно было вернуться в дом ипоговорить по душам с Кириллом Белашем. Навигатор как раз выходил из столовой,Меншиков схватил его за локоть, развернул лицом к себе и притиснул к стене:

– Что в лесу?

– Смерть, – сказал Белаш, дергая рукой. –Отпустите.

– Слушайте, вы! – зарычал Меншиков ему влицо. – У меня не так уж много достоинств, но одним бесспорно обладаю: отменя невозможно отделаться, когда мне нужно что-то узнать. Я от вас не отстану,понимаете вы это? Буду держать до тех пор, пока вы не расскажете подробно исвязно все, что я хочу знать. Вы не слабее меня, но я учен боевой рукопашной, авы – нет…

– Почему вы не в форме, Динго?

– Ага, узнали? Тем лучше.

– В отпуск, что ли, летели?

– В отпуск, – сказал Меншиков. – Вы чертовскипроницательны, навигатор. А посему – идемте.

Он так и вел Белаша под локоть до своей двери. В комнате всеназойливо напоминало о Роми, сине-красный халатик лежал на постели, которуюМеншиков по своей всегдашней лености не заправил, посреди комнаты стояла раскрытаясумка, и из нее высовывался подол пестрого платьица. Губная помада и прочиеженские мелочи валялись на крышке шкафа, на картине с охотником и оленем.Меншиков яростно побросал все в сумку и швырнул ее на подоконник. Потом емупришло в голову, что, собирая так вещи Роми, он заранее хоронит ее, но ведьсуществуют же на свете для чего-то чудеса, почему бы ей не вернуться? Он взялсумку с подоконника и поставил ее в шкаф. Белаш, сидя на постели, наблюдал заним, и в глазах его было холодное всезнание.