С первого взгляда он понял, что происходит, «Остроухие»совершили очередной разбой на большой дороге, пополняя опустевшую тюрьму. Покоридору летела вереница шаров, и каждый нес перед собой на переплетенныхщупальцах бесчувственного человека. Девять шаров, девять пленников. Расширилизону захвата? Похоже на то…

Дождавшись, когда шары разместят новоприбывших и улягутся удверей, Меншиков вошел в комнату напротив (шары не препятствовали) и попробовалпривести в сознание лежавшего там человека, но тот не реагировал ни наделикатное потряхивание, ни на более активные способы.-Бесполезно. Видимо, онидолжно были проснуться только утром, и Меншиков отступился.

Ситуация осложнилась – теперь Меншиков отвечал и зановоприбывших. Кому и отвечать за них, как не ему, единственному попавшему сюдадобровольно, по заданию, с оружием? Роми он вынужден был отдать, но больше несобирался отдавать никого. Любыми правдами и неправдами он должен был завтрапопасть в лес.

До полуночи он не ложился спать. Сидел на лестнице у входнойдвери и ждал звонкого цоканья каблучков по квадратным плитам дорожки. Он умелтерпеливо ждать, но после полуночи понял, что на этой планете нет доброты и неслучается чудес и Роми не вернется. При попытке представить ее последние минутынахлынула такая злость, что он побоялся возвращаться в комнату к оружию, долгосидел на широкой ступеньке, ни холодной, ни теплой. Не без труда справившись ссобой, – где вы видели железных людей? – он встал, прошел по коридоруи осторожно открыл дверь в комнату Абдель Фатаха.

От разгоряченного коня остро пахнет потом – старинный запах,непременно сопутствовавший набегам, войнам и путешествиям. Конь стрижет ушами,мотает головой и косит глазом в ту сторону, куда ушел Роб, – значит, чует.Волк близко. Коню страшно, это древний-предревний страх перед проворными серымизверями, прошли тысячелетия, люди давно избавились от страха перед зверями илетают к звездам, но запах волка по-прежнему, по-древнему пугает коня, неспособного ощутить Течение времени. Умей он говорить, обязательно крикнул бывсаднику, что нужно убегать, но у всадника в руке камча с зашитой на концесвинчаткой, и зачем ему бежать, если этого волка он выслеживал три дня?

И вот он несется, вымахнул из тугаев, серой молнией стелетсянад степью. Пошел! Горячий жеребчик несется следом, стелется в намете надгорячей сухой землей, седыми пучками ковыля, а волк не оглядывается, не можетон оглядываться, шея не так устроена, не способен. Гремят копыта, тысячу летназад здесь проходили степняки, пятьсот лет назад здесь шли на Крым русскиевойска, а теперь по древнему пути Меншиков несется за волком, прилетев в отпускс далекой звезды. Все изменилось на этой земле, в этом мире, только гром копытостался прежним, и не меняться ему, не исчезнуть, пока живут на Земле кони. Вотон, близко, ближе, близехонько… Ну-ка сплеча!

Й-э-э-э-эх!

Конь, похрапывая, с удовольствием наблюдает, как умираетволчище, – череп рассечен на скаку мастерским ударом, пушистые метелочкиковыля подплывают кровью…

Утром столовую было не узнать. Ровно двадцать шестьновичков, заняты все свободные комнаты. Среди пленников были три девушки и, чтогораздо интереснее, двое неизвестных чужого облика – темная кожа, блестящиежелтые волосы, подстриженные по незнакомой моде, огромные египетские глаза.Долгожданные братья по разуму, надо же, в тюрьме встретились… Они сидели вуголке, ели осторожно, всего понемногу, и украдкой осматривали столовую илюдей. Судя по их глазам, они поняли, что оказались здесь пленниками средипленников, с ними произошло то же самое – всемогущие боги с разлета натыкаютсяна невидимую стену и падают вниз, в грязь, где нет никого, кто признал бы ихбогами…

Новоприбывшие земляне вели себя разнообразно. Кто-товполголоса возмущался без особого энтузиазма, кто-то лихо бодрился переддевушками, чтобы успокоить их, а заодно и себя самого, но большинствонастороженно и выжидательно помалкивали. Меншиков определил, что здесьастронавты с трех звездолетов (не считая, разумеется, чужаков). Он давно ужеуправился с завтраком и неторопливо потягивал сок, когда за дверью раздалосьзнакомое «шлеп-шлеп» и появилась давешняя парочка тюремщиков. А может, это былидругие, пока что все они казались ему на одну морду.

В столовой воцарилась космическая тишина. Меншиков, сумыслом усевшийся у самой двери, приготовился мимикой и жестами дать тюремщикампонять, что он смелый доброволец, жаждет незамедлительно отправиться в лес.

– Сергей Варгин, ваша очередь, – сказал диск напоясе тюремщика. Меншиков вскочил так поспешно, что «остроухий», приготовившийбыло рефлектор-погонялку, издал протяжный чирикающий звук. Должно быть,удивился, не ожидал подобного энтузиазма. Или, наоборот, одобрял, кто егознает…

Как и Роми вчера, Меншиков стал пятым пассажиром прозрачногодиска. Диск вертикально взмыл вверх. Прежде чем он на большой скорости вошел влиловый туман, Меншиков увидел все, что ему было необходимо.

Внизу раскинулись заросли фиолетовых деревьев с высокимипирамидальными кронами. Оказалось, что тюрьма – одна из вершин воображаемогоравностороннего треугольника со стороной метров в пятьсот. Второй вершиной былокуполообразное здание с какими-то то ли вышками, то ли гигантскимизамысловатыми антеннами вокруг, а третье – расчищенная в джунглях площадка, накоторой почти впритык друг к другу стояли знакомые и желанные космическиекорабли…

Ему протянули пояс с новеньким тесаком в ножнах, знакомпредложили надеть, потом говорящий диск объяснил, что этим оружием следуетотбиваться от хищников, а хищниками нужно будет считать всех зверей, которыеоткрыто выйдут навстречу, – неопасные звери ни за что не покажутся. Потомдиск поведал, что искать синие лепешечки нужно внутри наростов на стволах деревьев,но не во всех наростах, а лишь в тех, что покрыты снаружи синими крапинками.Норма – тридцать штук. Складывать в эту емкость («остроухий» протянул мешок избелой эластичной ткани). А если он, Варгин, выполнит норму и останется в живых,достаточно раздавить вот этот белый шарик, и летательный аппарат вернется заним.

Диск повис в воздухе, касаясь прозрачным брюхом сплошногоковра раскосмаченной фиолетовой листвы. Полыхнула зеленая вспышка, в листепоявился выжженный круг, и кусок прозрачного пола под Меншиковым вдругпровалился вниз вместе с ним.

Меншиков и ахнуть не успел, как стоял уже на земле, а вкруглом вырезе над ним было только фиолетовое небо. Зло сплюнув, спасательпобрел куда глаза глядят.

Это был дикий, неприятный, негостеприимный лес. Кроны фиолетовыхдеревьев переплелись так давно и густо, что царил вечный полумрак. Толстыестволы, покрытые морщинистой корой, истекали крупными каплями белесой мутнойжидкости, под ногами пружинил пласт слежавшихся листьев и еще какой-то гадости,отовсюду плыли щекочущие горло и ноздри дурные запахи, в кронах возился имерзко шипел кто-то невидимый. Лес напоминал возведенный сумасшедшимархитектором дворец, состоящий лишь из колонн и крыш и заселенный потом всякойнечистью. Туристов он, безусловно, не привлек бы. Тревожно здесь было и оченьнеуютно.