кадавру, собранному из двух частей, (даже двух с четвертью, если учесть некоторые перенятые у давнего владельца Яцуфусы черты и влияние самого артефакта), об этом не знать?

При взгляде на то, как «чернокрылая» танцовщица душила свою «белокрылую» товарку, погрузив её в расползшийся по сцене туман, мои губы искривила улыбка. Символично.

Она-а плавает в формалине, двигаясь постепенно,

В мутном белом тумане.

У меня её лицо, её имя, никто не заметил подмены,

Ключи проверяю в кармане …

Вредная блондинка, своей неожиданной песней толкнула меня в омут рефлексии. Дальше я слабо реагировал на происходящее, больше погружённый в размышления. Тем более, остальные творения Эрис мне уже хорошо знакомы.

Хотя завершающая выступление «песня, написанная моей подругой», заставила досадливо дёрнуть губой. Понятно, что это задумывалось как своеобразный сюрприз, но он вызвал скорее раздражение от выходки вредной девчонки, нежели радость от «славы».

Не хотелось красть лавры авторов, пусть и оставшихся в ином мире. К тому же, «Бал у Князя Тьмы»* — очень сомнительный выбор для общественного мероприятия. Слишком идеологически неоднозначные слова для нынешнего строя. Хотя Эрис и скорректировала текст зацепившего её произведения, но всё же, всё же.

«Вот ведь авантюристка! — мысленно бурчу, глядя на означенную особу. Утешало лишь, то, что моё имя так и не прозвучало, а власть не слишком остро реагировала на иносказательные выпады. Плети хулиганке, как благородной, и в худшем случае бы не светили, но вот на будущей карьере выходка вполне могла и отразиться. — Дурында. А если бы мне «Интернационал» захотелось перепеть?» — я показал сцене кулак.

Поздравив, а потом немного поругав закончившую выступление девушку, проводил весёлую компанию к площадке с экипажами, насилу отбившись от попыток затащить меня с собой. Оправдания и попытки сослаться на важные, не терпящие отлагательств, дела, совсем не принимались в расчёт. Если бы не помощь Натала и Кей Ли, которому я намекнул, что отправлюсь за липовыми документами (на деле они и так уже лежали в сумке у Прапора), отделаться от счастливой певицы оказалось бы сложно.

* * *

«Та-ак-с, раз нам больше не мешают, можно выбрать позицию поудобней. Заодно доразведаем округу и немного подготовимся, — в предвкушении скорых событий лёгкая хандра уступила место возбуждению. — Посмотрим, как умеют развлекаться террористы Ночного Рейда, а заодно оценим их боевой потенциал. Хе-хе, думаю, будет весело!»

* * *

— Хороша, чертовка! — Восхищённо цыкнул Лаббак. — И поёт классно, а, Булат? Как она дворцовую нечисть приложила?! Бал у Князя Тьмы, ха-ха, сразу видно наш человек! Вот бы её к нам, что скажешь?! — по слишком быстрой речи и лишним восклицаниям без труда читалась плохо скрываемая нервозность.

— А как же Командир? Или ты к ней охладел? — насмешливо спросил зеленоволосого высокий мужчина мощного телосложения.

— Никогда! Командир вне конкуренции! — порывисто заявил парень, который был безнадёжно и безответно влюблён в Надженду задолго до того, как она перешла на сторону революции. Даже травмы, полученные генералом в битве со своей бывшей подругой — северной психопаткой Эсдес, не заставили молодого человека отказаться от своих чувств. Что, впрочем, не мешало ему страдать (по собственному мнению — наслаждаться) излишней и, несмотря на приятную внешность, зачастую неразделенной тягой к прекрасному полу. — Но красоты много не бывает! Правильно говорю?

Булат бросил взгляд на повернувшегося к сцене напарника. Мужчина искренне считал, что сражаться и умирать на войне — долг и право мужчины, а женщине там не место. Опытный боевой офицер и просто самый старший из членов Ночного Рейда не пытался никому навязать своё мнение: в конце концов, женщины — воины духа сражались наравне с мужчинами с незапамятных времён. Но тот факт, что четверо из шести членов их организации — девушки, угнетал мужчину не меньше, чем поначалу давила новая профессия убийцы и террориста.

Присоединившаяся к ним Акаме, как и вступившая после неё Майн, вообще несовершеннолетние девочки!

…ну, вернее, это розоволосая Майн — просто жизнерадостная девчонка, пусть и обожжённая жестокостью жизни на улице. А вот Акаме, несмотря на внешность не достигшей шестнадцати девчушки, смотрела на мир холодными глазами нахлебавшегося горя и крови ветерана-штурмовика. До сих пор, натыкаясь взглядом на длинноволосую холодную и молчаливую брюнетку, мужчина чувствовал, как сжимается сердце, а в душе поднимается мутная, бессильная злость на искалечивших ребёнка извергов. Этими чувствами Булат тоже не спешил делиться, лишь крепче утверждаясь в необходимости коренных перемен в стране, где власть творит подобное зло. Как говорил его отец: «Есть вещи плохие, есть хорошие, а есть те, которые мужик обязан делать, если он мужик!»

На глаза попался молодой парень, который, встав на колено, вручил своей девушке небольшую коробочку. Не успел тот подняться, как миловидная особа, под громкий писк «Согласна!», бросилась ему на шею.

— Верно, — скрыв грусть, произнёс мужчина. После глаза озорно блеснули. — Но я считаю, что нам нужно больше настоящих мужиков! Нет ничего честнее и крепче настоящей мужской дружбы! Правда, красавчик? — Булат сгрёб рукой значительно уступающего в росте и массе спутника.

— Д-да, — полузадушено вырвалось из медвежьих объятий, — отпусти, задавишь.

— Ну что ты. Я же любя, — с хрипотцой сказал Булат, внутренне посмеиваясь над выражением лица резко отстранившегося Лаббака. — Но для тебя что угодно. — Булат поправил свою выдающуюся причёску и мило улыбнулся, вызвав у напарника нервный тик.

На самом деле, эти шутки действительно были лишь шутками. Булата не привлекали мужчины. После знакомства с одной из ядовитых смесей южан его уже никто не мог привлечь. Благодаря медицинской помощи, живучести воина духа и влиянию тейгу мужчина смог выжить, но подлый алхимический яд всё равно взял свою плату. С тех пор Булат и прикидывался любителем мальчиков, обосновывая отсутствие интереса к женщинам. Пусть уж лучше считают извращенцем, чем «не мужчиной».

Со временем подобная игра, вернее, реакция окружающих на неё даже начала доставлять ему удовольствие. Вот и сейчас он таким образом помогал напарнику отвлечься, да и сам сбрасывал напряжение.

Мужчина этого не показывал, но он нервничал. Слишком непривычная задача и обстановка для её исполнения. Всё-таки он изначально солдат, а не профессиональный убийца, чтобы воспринимать