Однако 5 октября появилось опровержение новости о захвате Севастополя. Подтвердилось только, что союзные войска начали осаду города[1264]. В правительственных кругах, обществе и прессе выплеснулась волна недовольства. Началось расследование по факту распространения ложных сведений. Тем не менее популярность Наполеона III значительно возросла. В массе своей французы поддержали позицию императора по вопросу Святых мест и противодействия России в Турции. Впервые за многие годы французская дипломатия не только на равных разговаривала с другими великими державами, но и сама формировала позицию большинства стран континента.

Действия Франции с одобрением были восприняты французскими левыми, эмигрантами, итальянскими, венгерскими и немецкими революционерами. Мадзини и Гарибальди призвали Сардинское (Пьемонтское) королевство примкнуть к англо-французскому союзу. Лайош Кошут призвал Англию и Францию нанести поражение не только России, но и австрийской монархии. Карл Маркс считал необходимым укрепить военный союз Франции и Англии, чтобы победить царизм[1265]. Арман Барбес, приговоренный к пожизненному заключению, из тюрьмы Бель-Иль 18 сентября 1854 года написал письмо Наполеону III, в котором заявил, что полностью поддерживает действия императорских властей и желает победы французскому оружию[1266].

3 октября император распорядился немедленно освободить Барбеса и послал министру внутренних дел письмо следующего содержания[1267]:

Барбеса освободили, но он был не рад этому и несколько дней добровольно оставался в тюрьме. Приехав в Париж, продолжал говорить об узурпации власти Луи Наполеоном и через некоторое время покинул страну.

Наполеон III, император Франции.

Художник Ш. Бутибон, 1856

Крымская эпопея продолжалась. Союзники осаждали и бомбардировали Севастополь. 25 октября и 5 ноября 1854 года произошли сражения у Балаклавы и Инкермана. Несмотря на победы в этих сражениях, в Париже и Лондоне начали осознавать, что быстрой победы не будет и война начинает принимать затяжной характер. Приближалась зима. Союзное командование приняло решение продолжить осаду Севастополя[1268].

В российских верхах настроение было тяжелым. Уходивший год принес разочарования и поражения. Были потеряны дунайские княжества. Враг вступил в пределы империи, и армия в Крыму потерпела ряд чувствительных поражений. Осажденный в Севастополе гарнизон героически отбивал атаки, но испытывал огромные проблемы. Вражеские флотилии и войска атаковали империю на Балтийском и Белом морях, на Тихом океане. Союзный флот появлялся даже недалеко от столицы. Только ситуация в Закавказье развивалась в пользу русского оружия. С учетом этого в конце ноября 1854 года российское правительство проинформировало австрийский кабинет, что Петербург готов начать переговоры на основе четырех пунктов от августа 1854 года[1269].

Вместе с тем французское и британское правительства предпринимали энергичные меры, чтобы склонить к участию в войне Австрийскую империю и Прусское королевство. Если бы эти германские государства присоединились к союзным державам, то положение России значительно ухудшилось бы. Однако в Вене и Берлине были не в восторге от мысли начать войну с Россией. Это было обусловлено рядом причин. Прежде всего следует отметить, что Австрия и Пруссия выступали соперниками по вопросу доминирования в Германии. Прусское правительство не желало портить отношения с Санкт-Петербургом и видело своих врагов в Вене и Париже. Несмотря на склонность Николая I к дружбе с Францем Иосифом, Российская империя была надежной опорой для королевства Фридриха Вильгельма IV. Кроме того, множество небольших германских государств не только не испытывали ненависти к России, но и, помня недавнее прошлое, ощущали потребность в ее поддержке.

Австрийский двор не хотел укрепления России на Черном море и на Балканах. С большой тревогой венские политики думали о своих славянских подданных, которые могли бы под русским влиянием организовать «вторую Венгрию»[1270]. Поэтому правительство Франца Иосифа до определенной степени приветствовало успехи союзников и, воспользовавшись договоренностями с ними, ввело войска в Черногорию и дунайские княжества.

С другой стороны, рост внешнеполитических аппетитов Парижа вызывал в Вене глубокую обеспокоенность, поскольку Наполеон III оставался ярым сторонником «принципа национальностей» и симпатизировал итальянцам. В перспективе вырисовывался очередной раунд борьбы за австрийские владения на Апеннинах, в ходе которой на стороне итальянцев могла выступить императорская Франция.

Тем временем Пьемонтское (Сардинское) королевство оправилось от поражения в войне с Австрией в 1848–1849 годах. Небольшое североитальянское государство стало символом либерализма и свободы. Сюда устремилось множество людей, для кого объединение Италии стало смыслом жизни. Пьемонтское королевство не только не отказалось под давлением Австрии от конституции и либеральных свобод, но и активно развивало промышленность, торговлю, внешние связи и укрепляло армию.

В ноябре 1852 года сардинский король Виктор Эммануил II утвердил главой правительства либерала и реформатора Камилло Кавура[1271]. Новый премьер-министр был убежденным сторонником объединения Италии под главенством Пьемонта, но считал, что для борьбы с Австрией необходима помощь великих держав, прежде всего Франции и Англии. По мере нарастания «Восточного кризиса» Кавур все больше настаивал на активном участии Сардинии в войне против России на стороне союзников. Королевство не имело каких-либо особых претензий к Российской империи, но ставка в Турине делалась на то, что полноценное участие войск Пьемонта в боевых действиях даст возможность встать в один ряд с великими державами и впоследствии участвовать в мирных переговорах, на которых озвучить «итальянский вопрос».