— Раньше надо было погибнуть. Теперь я вынесла слишком многое, чтобы умирать… Теперь я хочу жить. Только сделай, как я сказала, тогда все спасёмся, слышишь?

Я касаюсь ранки на её губе, на которой появилась кровь, когда губы растянулись в улыбке. Я всё понял. Я не могу представить, что она чувствует сейчас, я только чувствую, что, несмотря на свой измученный вид, она полна сил и решимости как никогда. Я должен поверить и уйти. Я не должен подвести её…

Глава 7. Ложь

Я не знал наслаждений. Я всю жизнь думал, что наслаждаюсь, на деле оказывается, я не приближался к этому.

Стоило десять лет идти, чтобы, теперь, наконец, получить то, что я получил. То, чего я не мог понять. Что влекло меня и ускользало, пока я пытался насильно заставить Сигню быть со мной, теперь стало моим вполне.

Я не знал и не думал, что женщины способны наслаждаются тем, что мне всегда представлялось горячим и грубым мужским удовольствием. Теперь всё стало иначе. Теперь она спит со мной, а не я с ней.

Я не думаю больше. Я растворился в ней. В её теле, её улыбке, её смехе, её руках и губах, прикосновениями которых она превращает моё тело, мою душу в мягкий воск, в текучий мёд.

Сигню не притворяется, ни разу не сказала, что любит меня. Я знаю, что не любит. Но я и не верил никогда в любовь. В вожделение я верю, и она желает меня, и я могу подарить ей экстаз, никогда не знал этого, а теперь ощущаю всем моим телом. Слова могут лгать, лгать могут даже глаза, но тело не лжёт и я знаю, что она правдива со мной. С ней я узнал о женщинах то, чего не знал до сих пор…

«Жить по-хорошему»… Сигурд, ты слишком хорошо жил столько лет. Что ж ты удивляешься, что нашёлся кто-то, кто захотел твоего счастья…

Я понял всё, когда неожиданно вернулись четверо пленников, в том числе мой новорожденный сын. У меня тряслись руки, когда я взял его. Я не смог даже разглядеть его. Не от волнения. От ужаса, что Сигню осталась с Ньордом…

Сигню бросила меня. Оставила, чтобы быть с Ньордом. Сигню выбрала Ньорда. Чем он её прельстил? Чем он стал желанен ей? Почему он оказался для неё лучше меня?..

В записке, что Ньорд прислал вместе с освобождёнными заложниками, он писал:

«Не огорчайся, дорогой племянник, то, что произошло закономерно. Вы с Сигню жили в незаконном союзе, теперь она вступит в настоящий. Не грусти слишком. Она не была безупречной женой. Её связь со скальдом доказана соглядатаями, которые следили за ними в Грёнаварском форте, где мы их нашли. Ты полагал, с тобой рядом чистый и безупречный ангел, ты ошибался в этом, как и во многом другом. Ты слишком чист для неё. Она для таких как я.

Уходи в Брандстан к матери, теперь Рангхильда будет счастлива, принять тебя, когда с тобой нет Сигню. Думаю, даже станет помогать свалить меня с трона Свеи. Удачи не желаю, но здоровья пожелать могу.

Конунг Свеи Ньорд Болли».

Я не мог говорить. Я молчал несколько дней. Я слушал всё, что говорили мне, но не слышал. Я не мог произнести ни слова. Мне казалось душу мою раздробила, упавшая скала. Я не понимал, как я ещё жив. Но был ли я жив на самом деле?

Столько месяцев, с той зимы, а уже подходит новая, я искал Сигню, я верил, чувствовал, что она жива, но нашёл… не её? Кто ты, Сигню, если ты выбрала Ньорда?.. Где моя Сигню? Или её не существовало никогда? Я поэтому всё время чувствовал, что ты ускользаешь? Что я не могу удержать тебя?…

Сигню…

Сколько дней прошло, прежде чем я проснулся среди ночи с тяжело бьющимся сердцем… Я увидел во сне ЕЁ, в то последнее мирное утро, когда мы втроём с Эйнаром были в наших покоях, когда наш сын смеялся, лёжа на моём животе, а она опиралась плечом на мои поднятые колени. Как мы смеялись, когда Эйнар обмочил меня… Как целовались потом… А Эйнар лежал рядом и колотил меня ножками в бок.

От этого блаженного воспоминания мне так больно…

Так больно мне не было никогда…

Я задыхаюсь…

Задыхаюсь…

И вдруг…

Через эту ли боль, рвавшую мне грудь, или это сновидение-воспоминание заставило открыться глаза моей души, ослеплённой тоской и ревностью. Наверное, если бы мы не были разлучены столько времени, я понял бы сразу. Я бы сразу почувствовал, как всегда чувствовал её. А столько месяцев неизвестности, неизбежных ревнивых мыслей и подозрений, которым я был подвержен и в самые лучшие наши времена затуманили мой ум…

Конечно, я ослеп и не увидел того, что очевидно теперь. А Сигню, думаю, очень рассчитывала, что я пойму. На кого ещё ей было рассчитывать?! На что? Только на нашу близость, на то, что я и на расстоянии прочту её мысли…

Наутро я сказал алаям, чтобы готовили войско, что в ближайшее время от Ньорда придёт вызов на переговоры или что-нибудь в этом роде, это и станет сигналом к атаке на его лагерь.

— А как же дроттнинг Сигню? — воскликнул Гуннар, краснея, до сих пор краснеет при упоминании её имени. При любой мысли о ней… Мне скоро начнёт казаться, что все хотят мою жену.

— Дроттнинг Сигню остаётся дроттнинг Сигню, что бы мы все вокруг неё не делали, — ответил я.

— Сигурд, — подал голос Ярни, привыкший уже блюсти законы. — Объяви бенемнинг младшего сына.

— Младшего? — я усмехнулся. — Стоян не младший сын, а только второй. Вот через час и собирайте людей у этого шатра, я дам сыну имя.

И я назвал нашего второго мальчика Годрик Навой (Новый воин царской крови), Стоян Годрик Навой. Его брату Эйнару посчастливилось родиться в лучшие времена, поэтому и имя ему досталось прекраснее и легче.

— Что это? — спросила я.

Я вижу, как свиток с печатями Сигурда Ньорд положил на стол.

— Твой братец снова прислал вызов. Всё не верит. Когда мы объявим всем, что ты моя дроттнинг? — усмехнулся Ньорд и посмотрел на меня.

— Я считаю, мы должны объявить об этом сначала ему, Сигурду, — сказала я, глядя Ньорду в глаза.

Я давно приготовилась к этому разговору и продумала каждое своё слово.

— Иначе он не поверит. Объявить ему, решить, как будет существовать в будущем Свея. Согласится ли он