за много веков истрепались и переписались множество раз.

Услышав слова Эскера, Феликс не сразу догадался, о чем идет речь. Спор со взбалмошным капитаном о истории имперского флота так захватил его, что Феликс некоторое время пробыл в недоумении, стараясь понять, что имел в виду Эскер. Прошло уже больше двух суток с того момента, как скрижаль явила ему то удивительное видение, и эта тема была изъезжена вдоль и поперек. На следующее утро после того события Анья сказала, что считает все прошедшее ночью не существенным. По ее мнению, видение — это всего лишь видение, и если оно не сулит ничего дурного, то и обращать на него внимание не стоит. Но даже она не стала отрицать, что увиденное поразило ее своей красотой, хотя и постаралась скрыть, насколько сильно это ее задело, сказав, что ей все равно больше нравится глубокое и наполненное сырыми тенями царство ее морской богини. Дэй же смог избавиться от овладевшего его печального состояния гораздо быстрее, чем думал Феликс. От подавленного и бессильного калеки не осталось и следа, и уже к середине следующего дня он, вместе со всеми, обсуждал это необыкновенное явление.

— А, ты про скрижаль… — наконец понял Феликс, проведя рукой по сумке, которая вновь стала источником приятного тепла. — Но мы ведь это уже обсуждали, не так ли? Анья уверена, что нам не стоит обращать на эту странность внимание. И честно признаться, Эскер, я с ней полностью согласен. Не думаю, что это видение несет нам угрозу. В конце концов эта табличка пропитана тайнами настолько, что если мы будем придавать значение каждой из них, то под ворохом вопросов и загадок просто забудем свои имена. И поверь мне, эта таблица может породить и куда более ужасные вещи, чем ты можешь себе вообразить. Я ведь тебе уже рассказывал про то, как мы пытались расшифровать текст в кабинете астролога? И то было не какое-то безобидное видение, а вполне реальная угроза. На нас тогда и напали.

— Зоарийцы? Да, я помню, как ты говорил про это. — задумчиво сказал Эскер.

— Надеюсь добрые боги больше не будут сталкивать нас с этими злодеями. — пробубнил Феликс себе под нос. — За последнее время я увидел куда больше крови, чем мясник в ярморочный день.

— Но я не поэтому спросил тебя про скрижаль. — снова заговорил Эскер. — Серафиль рассказал мне, что во время того видения на скрижали появились символы, и один из них он узнал.

Слова Эскера разожгли в Феликсе небольшое любопытство, ведь до этого Серафиль ничего подобного не рассказывал. После той ночи он дольше всех отходил от потрясения, и долгими часами придавался молитвам, даже когда смазывал маслом и точил свои клинки.

— Я тоже видел те символы, но они не похожи ни на один из знакомых мне языков. А уж поверь мне, их я в своей жизни видел предостаточно. Так значит нашему молчаливому другу знаком этот странный язык? — поинтересовался Феликс.

— Не знаю. — пожал плечами Эскер, а затем вытащил кусочек пергамента, на котором был выведен странный текст. Стиль написания был очень красивым и плавным, и выделялся тем, что имел лишь одну линию, которая тем не менее составляла удивительный узор, сильно напоминающий тот, как рисует мороз на окнах. Такие узоры были очень любимы никсами и другими северными народами. Но тот текст, который показал ему Эскер, был явно написан рукой, которая не сильно преуспела в каллиграфии. Рука дрожала, и в некоторых местах текст был дополнен неумелыми завитками и загогулинами.

— Это Серафиль написал? — догадался Феликс, и ему стало жаль наемника, который хоть и выглядел высоким и красивым, но при этом нес в душе непомерный груз тревог и страха.

— Он увидел его той ночью, и сказал, что подобное было написано у прохода в Приделе Скорби. — объяснил Эскер.

— Это письмена сифов. — вставил Синох, который как всегда ехал рядом с Феликсом.

— Это народ такой? — спросил Феликс, который был знаком лишь с лесом Сиф, который располагался на севере Стелларии.

— Народ, имеющий сказочность. — кивнул монах. — В моих землях их называют Первыми Детьми, и еще Вечными. А у вас их называют син’фирэ, а их потомков — алласин и валь’киреа.

Последние названия, произнесенные Синохом, уже были знакомы Феликсу. Алласийцы и валькиры — эти названия были на слуху каждого никса, особенно тех, кто живет ближе всего к снежным пикам Денты и хребтов Ос. Даже сам Феликс, который провел свое детство в Шторме — далеком от гор месте — с первых лет знал сказки про железнокрылых людей, которые жили на белых вершинах гор, в прекрасных заоблачных городах. В северных тавернах можно было ни раз услышать истории о том, как заплутавших путников спасали ангелоподобные существа, показывая им дорогу в снежную пургу или обрушивая град молний на головы бандитов или «побитых» — горных каннибалов, которые, порой, нападают на далекие деревушки. Некоторые историки даже утверждают, что жена первого императора Стелларии — Шалсиль Леонхард, тоже была алласийкой, хотя никаких фактов, указывающих на это, никто привести не может. Про син’фирэ Феликс слышал лишь вскользь. Вроде бы это какие-то лесные народы, про которых рассказывают сказки на западе, ближе к Бреталии.

— И ты можешь это прочитать? — проговорил Эскер, протягивая Синоху пергамент.

Монах быстро взглянул на кривые письмена, а затем, наморщив лоб, проговорил низким басом:

— Здесь говаривается про оставленный рай. Нет никакой нужности в этой информации для нас.

— Откуда ты знаешь этот язык? — удивился Феликс.

— Наш монастырь местополагается рядом с землями Син-Нал’сош, которыми владеет народ лумуа. Вы же называете их…

— Арлекины. — закончил за монаха Эскер. — Ты говоришь про арлекинов?

Слова про арлекинов не сильно удивили Феликса, но вызвали должное любопытство. В империю, и другие соседние страны, порой наведывались загадочные люди в масках и ярких костюмах, которые привозили диковинные товары, и устраивали пышные ярмарки с красочными представлениями. Никто не знает откуда они приходят, и что скрывают под своими цветастыми, украшенными красивой резьбой масками. Арлекинов любили за их веселые представления и диковинные безделушки, которые они привозили с собой. Ходило множество слухов о том, откуда они прибывают, и многие из них склонялись к тому, что этот народ прибывает из Самсонских пустошей. А особо доверчивые и любящие байки жители рассказывали, что арлекины приходят из глубоких колодцев, где располагаются их сказочные города. Некоторые верили, что арлекины обладают неземной красотой, и поэтому, чтобы обычные люди ненароком не влюбились в них, носят на лицах свои веселые маски. Но были и те, кто не особо