не близок, а в местных деревушках нам вряд ли продадут хоть что-то, что можно было бы положить в рот без риска отравиться. — взяв палку, она пододвинула несколько бревен в костре, чтобы они лучше горели. — Аппетиты местных арнистрийцев куда более дикие и коварные, чем у их цивилизованных морских собратьев.

— Но я уверен, госпожа Анья, что вы отлично сможете справиться со всеми недугами и ядами. — чуть оживленно ответил Феликс, радуясь, что у него появились хоть какие-то собеседники в эту тоскливую ночь.

На его слова Анья показала злорадную усмешку.

— Не думай, что я записалась к вам в няньки. Я не собираюсь тратить время и силы, чтобы вылечить каждого дурака, который думает, что может пренебречь мудрым советом

Феликс догадался, что это был камень в его огород, поэтому спрятал кусочек мяса обратно в сумку.

— Так значит это правда, что местные арнистрийцы сильно отличаются от тех, что живут в Арно-Очинг? — проговорил он, возвращаясь к супу, который уже успел остыть.

— Да. — кивнула Анья, поудобнее разместившись на сколоченной из бревен скамейке, и вытянув вперед чешуйчатые ноги, чтобы погреть их у костра. — Жизнь в пропитанных ядом землях сильно влияет на их культуру. Или правильней будет сказать, что отказ от этой жизни сильно повлиял на тех арнистрийцев, которые обосновались в морском королевстве. Их судьбу можно сравнить с узником, который долго сидел в тюрьме, а затем вышел на свободу в совершенно новом для себя мире. Их умение работать с алхимией поражает… Что такое, безрукий слуга? Тебе не нравятся мои слова? — глаза Аньи сверкнули недобрым огнем, когда она увидела лицо Дэя, который, впрочем, тоже укоризненно посмотрел на капитана пиратов.

— Я ни в праве никого осуждать, — спустя недолгую паузу печально изрек Дэй, — но это искусство, что ты называешь алхимий…

— Тебе оно не нравится. — растянув акулью улыбку и довольная собой, закончила за него Анья. Феликс был уверен, что услышал в словах Аньи гордость, смешанную со злым удовлетворением, какое обычно бывает у безбожника, который уличил в грехе священника. — Но мне нет дела до твоих пустых слов, как нет дела и до твоей ненужной жалости.

Феликс ненадолго растерялся, услышав эти слова. Он не хотел, чтобы эти двое ссорились, хотя полностью и не понимал, в чем конкретно заключается их разногласие. Он посмотрел на Серафиля, который продолжал читать святую книгу, делая вид, что ничего не происходит.

— Дело не в том, что мне не нравится это искусство. — Дэй отвернул от всех взгляд, словно обиженный ребенок. — Эта сила меняет заданный Порядок вещей, и она не должна принадлежать никому, кроме самого Господа.

— Ты разбираешься в алхимии? — удивился Феликс, убежденный, что открыл еще одну тайну загадочного пастуха.

Дэй снова обратил на него свой взгляд, но на этот раз в нем не было той детской обиды, которую Феликс видел мгновение назад. Теперь он вновь был наполнен добротой и снисходительностью.

— Нет, мой славный друг. Я уже давно отказался от этого бремени. — ответил он.

— Ха, отговорка слабого духом идиота. — вставила Анья, хотя сейчас в ее словах была еле уловимая толика жалости. — Наверное, и руку ты отрубил себе сам, чтобы не брать в нее меч. Или как ты это назвал? Бремя?

— В твоих словах есть истина, но она не полная. Я не по своей воле лишился руки, — Дэй дотронулся до правого плеча здоровой рукой, — но я нисколько не сожалею об этом. Я потерял право держать меч. — грустно закончил он.

Феликсу казалось, что он стоит на пороге той сокровенной тайны, которую с таким упорством скрывает Дэй, словно перед закрытой дверью, за которой слышны шепчущие голоса заговорщиков. Осталось только потянуть за ручку, и увидеть разгадку.

— Ты отлично справлялся и левой, ну, тогда, в поединке с тем большим пиктом. — сказал Феликс, отхлебнув из миски супа. — Ты был гвардейцем? Я, конечно, не хочу настаивать на ответе, но и делать вид, что ничего не произошло, я тоже не буду. Такое потрясающее владение мечом можно встретить лишь у опытных воинов.

Феликс и сам понимал, что если Дэй и был солдатом, что уже ясно как день, то точно не в рядах имперской гвардии, так как все гвардейцы, а уж тем более такие искусные в фехтовании, получают огромное жалование даже после ухода со службы, и никак не могут ходить в такой поношенной одежде и работать пастухами.

— Ты говоришь о защитниках Стелларии? — и не дожидаясь ответа, Дэй помотал головой. — Нет, я не из их числа. Меня… — тут он осекся, но не потому, что не хотел продолжать. У Феликса было стойкое чувство, что сделал он это лишь потому, что ему было больно об этом говорить, — …учили.

— Наверное, боги любят тебя больше, чем меня, раз послали тебе таких хороших учителей. — вставил Феликс. — А то Хьефф только и делает, что лупит меня палкой. Может быть мне попросить тебя обучить меня парочке приемов?

— Хьефф хороший учитель, и у тебя отлично получается. — тут же сказал Дэй.

— Ага, отлично получается зарабатывать новые синяки. — проворчал в миску Феликс. — У тебя с Эном, по моему мнению, куда лучше получается управляться с мечами.

— Только не нужно просить его об этой услуге. — ухмыльнулся Дэй. — Наш добрый друг и так многое сделал, к тому же вряд ли он сможет передать все свои навыки тебе.

— Так ты все же считаешь, что я настолько безнадежен?

— Нет, ни в коем случае. Просто Эн… У него талант. Да и я, признаться, тоже не смогу передать тебе все то, чем наделен с рождения. — со вздохом ответил Дэй.

— Только посмотрите, какая печальная драма. — с привычным злорадством усмехнулась Анья, вынимая из-за пазухи трубку. — Беззубый кот пытается утешить трусливую мышь, рассказывая ей сказки о своем благородстве.

Феликс хотел было уточнить, что Анья имела в виду, но внезапно почувствовал сильное тепло у себя под боком. Сначала ему показалось, что каким-то образом тлеющая головешка выкатилась из костра, и теперь вознамерилась поджечь его одежду, но ничего такого не увидел. А затем до него дошло, что жар исходил от кожаной сумки со скрижалью. После того, как их схватили наемники, плита никак не проявляла своих божественных сил, и это был первый раз, с того момента, когда скрижаль вновь ожила. И более того, жар оказался намного сильнее, чем обычно. Казалось, что он должен был, если не поджечь, то уж точно хоть как-то повредить материал сумки, но никаких признаков огня или дыма не было. И тем не менее сумка с каждой