Как-то неловко было признаться в своей нелюбви к художественной литературе, и Майяри смущённо соврала:

– Ну у меня не очень много времени…

– Вот и я всегда так говорил! – голос господина Авериса опять взлетел к потолку, и, казалось, в воздух взметнулась пыль со шкафов. – Сколько драгоценных лет я потерял, теша себя этим оправданием. Знайте, госпожа, этот порок страшнее любви к вину! Правда, – голос оборотня опять понизился, – я ещё очень стыдился своей тяги к определённого рода литературе.

– К какой? – невольно поинтересовалась девушка.

– Вы будете смеяться, но я горжусь тем, чем занимаюсь! Я пишу о любви.

Лицо Майяри шокировано вытянулось.

– Правда?

– Да, и пишу неплохо, я весьма и весьма популярен. Бытует мнение, что мужчина не может чувствовать так же ярко, как женщина, и, следовательно, он не может писать о любви. Враки! Но вас, наверное, не интересует такая литература.

– В последнее время как раз интересует, – поспешила заверить его Майяри, лихорадочно пытаясь припомнить авторов лежащих в её саквояже книг, но ранее ей и в голову не приходило этим заинтересоваться. – Господин Аверис, а то, о чём вы пишите, правда или всё это выдумка? Я про чувства.

– Конечно, правда! – хранитель с обидой и возмущением воззрился на неё. – У меня очень чувствительная душа, я создан для того, чтобы любить. Между прочим, моя дорогая, я был женат семь раз и у меня двенадцать дочерей. В чувствах женщин я разбираюсь, как никто другой!

Надо же. Майяри растерянно уставилась на господина Авериса. Ей-то он показался не очень-то выдающимся как мужчина, но, похоже, другие женщины, более опытные в вопросах отношений, видят в нём достоинств больше, чем она.

– Раз так, – девушка нервно отёрла лоб, – можно мне спросить у вас совет?

– Конечно! О чём речь?

– Я… То есть мне, – Майяри сцепила пальцы, – кое-кто, как мне кажется, нравится. Точнее я волнуюсь, когда он… то есть они рядом. Он не один… их не один… Их несколько! Я слышала, что это может пройти, но как понять, что это может пройти?

– О, это очень просто, но в то же время невероятно сложно! Пройти на самом деле может всё, но какие-то чувства оставят только воспоминания, а некоторые – боль и незаживающие раны. Если вас просто влечёт, то это пройдёт. Вы привыкните, и тяга исчезнет. Это называют влечением тел. Порой оно настолько острое, что его путают с любовью или же любовь вырастает из него. Есть ещё и влечение душ, когда вам приятно и радостно находиться с кем-то рядом. Это даже может быть и женщина, и зверь. А вот когда сочетаются влечение тела и духа, способна появиться любовь. И вот любовь может подарить счастье или оставить глубокие раны. Ах, сколько таких ран нанесено моим сердцу и душе…

Хранитель говорил что-то ещё, но Майяри уже ушла в раздумья, пытаясь примерить рассказ господина Авериса на себя. И тут же испытала облегчение: влечение к Викану должно пройти. Нет, он ей в какой-то мере нравился, был приятен, хоть и докучлив, но почему-то Майяри была уверена, что особой душевной тяги между ними нет. К тому же к Мадишу она расположена больше. По крайней мере друга в окно она не вышвырнет. Ну… наверное.

Но вот мысли о господине Ранхаше заставили её растеряться. Она определённо иногда волнуется рядом с ним. Как рядом с Виканом, но чуть слабее. И харен вызывает у неё куда больше расположения, даже с Мадишем может посоперничать. Но всё же как-то странно подозревать себя в чувствах к выдержанному господину Ранхашу. Но и заявить так же легко, к в случае с Виканом, что всё пройдёт, почему-то тоже не получалось. И от этого было тревожно.

Тёмное, как же всё мутно!

Майяри досадливо поморщилась и попыталась сосредоточиться на хранителе, который рассказывал ей о своей бессердечной первой жене, но уже через мгновение отвлеклась и растерянно приоткрыла рот.

А ведь харен никогда прикасался к ней как Викан, но волнует он её лишь чуть слабее. Что будет, если…

Девушка яростно тряхнула головой, выбрасывая пугающие её мысли, и шокировано выдохнула:

– Кошмар!

– О да, моя дорогая, – горестно всхлипнул хранитель. – Это был самый страшный кошмар в моей жизни!

Господин Аверис упоённо рассказывал о своей самой первой пробе пера, очень живо передавая те давние эмоции, что владели им, пока он буква за буквой выводил слова заветного текста, как вдруг дверь в архив с грохотом распахнулась и внутрь вошёл, сияя широченной улыбкой, Викан. Майяри даже на мгновение обомлела. Она совсем не ожидала встретиться с «женихом» здесь.

– Это было скромное повествование о драконьем наезднике и его любви к полётам… Что такое? – хранитель возмущённо уставился на нарушителя покоя, но Викан не удостоил его даже взглядом.

Ловко перемахнув через стоящий у входа стол, на который обычно складывали отчёты, мужчина подскочил к Майяри и с весёлым:

– Доброго дня, моя прелесть! – взвалил девушку на плечо.

– Викан! – Майяри ахнула и возмущённо хлопнула его по спине. – Поставь меня немедленно!

– Не могу, дорогая, – расхохотался «жених», – я тебя похищаю.

– Опять?!

– Ну это же так волнующе!

Недовольно зашипев, девушка попыталась ударить оборотня коленом в грудь, но тот крепко прижал её ноги к себе, и ей только и удалось негодующе пошевелить стопами. А Викан, весело мурлыча что-то под нос, бодренько зашагал к двери. Взгляд Майяри упал на обомлевшего хранителя. Старик, не отрывая взгляда от удаляющей парочки, лихорадочно шарил рукой по столу и, нащупав графит, принялся торопливо что-то записывать.

В полутёмном коридоре их уже поджидали мрачный Редий и невозмутимый Аший.

– Эй, сделайте что-нибудь! – потребовала Майяри.

Те лишь поджали губы, а «жених» издевательски расхохотался.

– Э-э-э, нет, любовь моя. Я похищаю тебя вполне законно. Дядя разрешил.

– Какой дядя?! – взбесилась девушка.

– Дядя Шидай. И вообще оцени! Разрешение у дяди спросил, досмотр на входе в сыск прошёл – хотя я сейчас тоже сыскарь – и даже оставил записку Ранхашу! Всех предупредил, все знают, так что спокойнее, милая, спокойнее.

«Милая» уже поняла, что никто помогать ей не будет: на лестнице им попалась парочка сыскарей, которые уставились на лыбящегося Викан с подозрением, но, увидев отмашку от Ашия, мол, всё в порядке, посторонились, хотя продолжали с интересом смотреть им вслед.

– Ладно, ты молодец, – сменила гнев на милость Майяри. Ей опять стало тревожно, и она подумала, какие слухи могут пойти о харене, если сейчас его помощницу увидят разъезжающей на плече его троюродного брата. Мол, сам о порядке радеет, а его родственнички позволяют себе всё, что хотят. Она и без того много проблем господину Ранхашу доставила. – А теперь опусти меня, я сама пойду.