– Ну, что? – грубо спросила она на дивастийском. – На что уставился?

Рубиновый пери оставался невозмутим.

– На бану Нари э-Нахид, – сказал он просто, как будто отвечая на резонный вопрос. – Дэву с человеческими корнями и нынешнюю обладательницу кольца Сулеймана Законодателя.

Видимо, не все пери понимали иронию.

– Что вам нужно? – Он подошел ближе, и Нари попятилась назад, прижимаясь к теплому боку шеду. – Зачем вы притащили меня сюда?

Ее беспокойство, должно быть, стало слишком заметным, потому что впервые заговорил сапфировый пери.

– Ты в безопасности, – мягко заверил он ее. Этот пери выглядел старше, его голубые перья отливали серебром, а под бледными глазами пролегли морщинки. – Мы не могли бы причинить тебе вреда, даже если бы того пожелали. Твоя человеческая кровь защищает тебя.

– Врете. Вы уже пытались причинить мне вред, когда оставили меня умирать на утесе. И это даже не в первый раз. Вы натравили на нас с Дарой птицу рух!

– Рух после продолжительных дискуссий был отправлен в погоню за Афшином, – поправила жемчужная пери с налетом снисходительного раздражения в голосе. – Но это дикие птицы – кто может предугадать, что случится, когда они голодны?

Ярость снова вскипела в Нари.

– То есть выслать нам навстречу голодного хищника размером с дом вы могли себе позволить, в то время как Хайзур за то, что спас нам жизнь, был наказан смертью?

– Да, – подтвердили пери, осторожно глядя на Нари. – В течение многих лет ходили слухи и предостережения о дэве, который нарушит равновесие между стихиями. Наш народ держал совет, но Хайзур предал его, когда спас Афшина в первый раз. Он был предупрежден. Он знал о последствиях.

– Она слишком молода, – сказал сапфировый пери. – В ней слишком много злобы.

– Зейди аль-Кахтани был немногим старше, когда его народ овладел их оружием, – заметил рубиновый пери.

– И Зейди отнял столько же жизней, сколько и спас, – парировал другой пери. – Тогда мы и решили, что смертные не обладают достаточной мудростью, чтобы принимать наши советы.

Зейди аль-Кахтани.

– Стойте… – Нари переводила взгляд с одного спорящего пери на другого. – Пери подарили Гезири их зульфикары?

– Косвенно, – быстро ответил сапфировый пери. – Где-то дороги пересеклись, что-то осталось незавершенным. Окончательные штрихи принадлежали уже не нам.

– Значит, пери все-таки вмешиваются. Но только тогда, когда вам это удобно.

– Мы не вмешиваемся, – возражал рубиновый пери. – Мы желаем предотвратить худшее, мы прислушиваемся к предостережениям небес, когда их законы вот-вот будут нарушены.

– Вы вмешиваетесь, – повторила Нари настойчиво.

Спорить с пери, находясь в их обители и не зная пути назад, было, вероятно, не самым мудрым решением, но она устала от того, что ею помыкают и врут создания, которые считают себя выше ее. По крайней мере, Гасан не лицемерил – такие передергивания правды, как будто это Нари здесь вела себя неразумно, казались почему-то еще хуже.

Жемчужная пери улыбнулась, с хитринкой в тонкой линии рта.

– Говоришь, как Анахид.

– Я так понимаю, она тоже удостоилась этих ваших «советов»?

– Ты носишь его на своем пальце. – Пери потянулась, как будто хотела взять Нари за руку, но та отпрянула. – Но магия печати не завязалась на тебе – и не завяжется, даже если ты вернешь кольцо обратно в Дэвабад. Анахид была дэвой, что странствовала по пескам в течение тысячелетий и была спутницей пророка. Она отдала жизнь и сердце за свой город. Это не то заклинание, которое можно исправить, не совершив равноценный обмен.

Равноценный обмен. Нари уловила скрытый смысл, заложенный в его вежливых словах.

– Вы сказали, что у вас есть ко мне предложение. Так почему бы не сказать обо всем прямо? Если вы вообще способны на это.

Ответил снова рубиновый пери, складывая руки вместе:

– Существуют определенные законы творения. Равновесия – равновесия, которое приносит пользу всем нам, пери и дэву, мариду и человеку. И эти законы были нарушены, извращены и попраны, снова и снова, одним из твоих сородичей.

Нари вникла в его слова.

– Вы говорите о Маниже. Но вы немного опоздали с возмущениями. Она уже убила тысячи джиннов, когда напала на Дэвабад.

– Междоусобные распри вашего народа нас не касаются, – ответил пери, недовольный тем, что его перебили. – То, как дэвы поступают друг с другом – их дело, пока это не заражает тех, чья кровь течет в других стихиях. Пока это не угрожает равновесию.

– Пока не заражает… – повторила Нари, ужаснувшись выбранному слову. – Так вот в чем дело? Манижа набрала достаточно силы, чтобы вы почувствовали угрозу, и теперь хотите поручить очередной дэве столь неприятную задачу и избавиться от нее? Получу ли я зульфикары, как Зейди? Или новое кольцо? Или, может, еще дюжину бессмысленных загадок, над которыми мне придется ломать голову самостоятельно?

– Равновесие нарушает не Манижа. Это ее слуга.

У Нари упало сердце. Ее слуга.

– Дара, – пробормотала она. – Вы просите меня избавиться от… убить Дару?

– Нет, – не согласилась жемчужная пери. – Мы не просим об этом. Мы бы никогда не могли обратиться к тебе с такой просьбой. Мы лишь сообщаем тебе цену возвращения в твой мир магии и предлагаем способ, который как-то облегчит эту ношу.

– Но ведь это Манижа виновата!

– Манижа – чистокровная смертная дэва. Наделенная чрезвычайной силой, да. Но все еще ниже нас. Если бы мы оказались причастны к предложению ее смерти… – Рубиновый пери указала на кружившие над головой стаи. – Мы сошлись на том, что риск слишком велик. Но ее… творение… – добавил он с отвращением, – совсем другое дело. Он – монстр, чудовище, слепленное из магии крови, убийства и долга маридов. Его устранение было сочтено допустимым.

Каждое осторожно сказанное слово вызывало в Нари волну протеста. Именно это им было нужно, именно это они с Джамшидом искали в фамильных текстах. Но мысль о том, что пери, эти самодовольные и убежденные в собственном превосходстве создания, так хладнокровно обсуждают убийство низших смертных – обсуждают их «допустимость», – наполняла ее отвращением.

– Тогда сами и убивайте, – ответила Нари. – Вы же такие важные и могущественные, неужели вам не под силу от кого-то избавиться?

– Не под силу, – ответил сапфировый пери. Из всех троих этот старец казался самым мягким, и слова его были произнесены так, словно он надеялся на ее понимание. – Это против нашей природы.

– К тому же он в Дэвабаде, – пояснила жемчужная пери. – Мы не можем войти в город. Мы уже пытались. Теперь, когда завеса упала, мы можем заглянуть за нее. Но все еще не можем войти.