Али взял его и залюбовался: длинный серповидный меч, не похожий ни на что, с чем ему доводилось иметь дело раньше, был железным и зловеще острым, рукоять покрыта полированной бронзой.

– Ты хранил его все это время, – догадался Али. Этот меч не был оставлен в каменной пирамиде, нетронутой в течение столетий. – Ты говоришь, что он предал тебя и заслужил смерть, но сохранил его одежду и оружие. – Али помешкал, а затем задал еще один вопрос, который крутился у него в голове с момента их встречи: – Там, в обители Тиамат, ты перестал сопротивляться мне. Почему?

Себек наградил его невозмутимым взглядом:

– Ты ошибаешься.

Али не отвел глаз от своего предка. Падающая вода отбрасывала волнистые тени на его суровое лицо, и в бледном свете пещеры Себек выглядел особенно загадочным. Неуязвимым.

Но это было заблуждением. Али видел воспоминания Себека и чувствовал все эти долгие столетия одиночества, тягостный ход времени и абсолютную неприкаянность, которые едва укладывались у Али в голове. Возможно, именно благодаря тому, что нильский марид держался отчужденно, он и выжил.

Они были разными. Али никогда не простит и не забудет того, что Себек сделал с его семьей. Но он позволит Себеку оставить свое сердце на замке.

– Может, и так. – Али облачился в доспехи. Холодные на ощупь, они облегали тело, как вторая кожа. – Теперь ты научишь меня магии маридов? И путешествовать через потоки?

– Таков был уговор. Куда ты хочешь отправиться в первую очередь?

Али провел руками по шлему. Совершенно безумный план оформился в его голове, получив второе дыхание благодаря воспоминаниям маридов, которые Тиамат впустила в его разум.

– Где я могу найти обломки затонувших кораблей?

Спустя полдюжины попыток пройти через поток, перед ними простерлось море – довольно мелкое по сравнению с бездонной обителью Тиамат. Али был ослеплен светлым песком в ярких всполохах бритвенно-острых кораллов и танцующих водорослей, и разноцветными, как драгоценные камни, рыбами, которые сновали здесь повсюду. Поверхность, оставшись высоко у них над головами, сверкала в солнечном свете, как жидкое стекло.

Али посмотрел на коралл. «Они опасны для кораблей».

«Испокон веков, – согласился Себек и развел руками, чтобы объять окружавшие их обломки. – Марид этого моря насыщена кровью и воспоминаниями смертных моряков. Она плавает в руинах к северу отсюда в сопровождении стаи верных акул».

Его кожа покрылась мурашками. «Она не станет возражать против нашего вторжения?»

«Она передо мной в долгу – невостребованный пакт. К тому же она не станет перечить Тиамат».

Али снова обвел корабли взглядом. От большинства остались лишь сломанные брусья и гниющие, покрытые водорослями корпуса. Здесь были останки и небольших контрабандистских каноэ, и изящных дау, и древних трирем, и новых галеонов, почти не тронутых временем. Потерянные грузы из разных эпох и стран валялись на песке: большие каменные амфоры и разбитые фарфоровые вазы, позеленевшие от времени монеты и цельные глыбы горного кварца-сырца.

«Ты уверен, что это возможно?» – снова спросил он Себека. Али изложил мариду свой план, пока Себек учил его управлять потоками.

«Такая магия возможна, да. – Пятнистые глаза Себека повернулись к нему. – Но ты должен понимать, что все это не защитит тебя от фаворита Нахид. Ни один марид не может противостоять ему».

«Я буду не один. – Али поплыл вперед. – Это только наша первая остановка».

Себек последовал за ним. «Ты собираешься отправиться куда-то, помимо Дэвабада?»

Али под водой улыбнулся. «Я собираюсь отправиться всюду».

Али обещал Нари, что вернется, и он вернется.

И приведет ей целую армию.

Шеду невесомо приземлился на крышу замка Шефалы, жемчужная пери спорхнула к ним. Было темно, луна и звезды зашли за облака, но Нари подозревала, что, даже будь сейчас полдень, они остались бы незамеченными. Пери в буквальном смысле выхватили ее из дворцовых коридоров и перенесли в небесный собор изо льда и снега, запрятанный в облаках. Если они не захотят, чтобы джинны их заметили, джинны их не заметят.

Неплохо, наверное, обладать такой властью, чтобы то, что для других является вопросом жизни и смерти, рассматривать как проблемы, которые нужно «исправить». Нари дала себе клятву никогда больше не становиться пешкой в чужих руках, однако же вот она, с клинком пери за поясом, вынуждена служить очередному господину, чтобы спасти тех, кого она любила. Она соскользнула со спины шеду, чувствуя на себе взгляд жемчужной пери.

– Ты уйдешь этой ночью, – прочирикало воздушное создание. – Время на исходе.

– Это «предложение» или приказ?

Пери склонила голову:

– Ты смертная с человеческой кровью. Я бы никогда не посмела приказывать столь низшему существу.

Нари сверкнула глазами:

– Если ты еще раз назовешь меня «низшим существом», я проткну тебя этим клинком.

– Какой пыл! – Это прозвучало как похвала, которой могли бы удостоить ребенка, и это, вкупе со снисходительной улыбкой пери, действительно вызвало в Нари желание обнажить кинжал. – Но это было бы неразумно. Этот клинок для Афшина, и никого кроме, – голос пери стал резче. – Ты должна поклясться, что не используешь его против Манижи. Это было сочтено нами недопустимым.

– Что, недостаточно сильная, чтобы навредить вам? – Когда глаза пери предостерегающе сузились, Нари закатила глаза: – Ладно, клянусь. Я не стану использовать ваш клинок против Манижи.

– Отлично, – пери отступила назад. – Кстати, они едят только фрукты.

– Что?

– Твой шеду. Его нужно кормить.

Не сказав больше ни слова, пери исчезла, взмыв в темное небо. Нари взглянула на шеду:

–  Фрукты?

Тот промурлыкал что-то, гортанно и скрипуче, а потом потерся головой о ее плечо, чуть не сбив Нари с крыши.

Она погладила его по голове, почесав за ухом.

– Ну, ладно, ладно. Ты тоже не так уж плох.

Думать получалось плохо, голова шла кругом. После стольких недель нервных и тщетных поисков перспектива оказаться в Дэвабаде к рассвету казалась ей невозможной. Опасной. Тут нужен был план.

Нет никакого плана. Ты прилетишь в Дэвабад, плача упадешь в объятия Дары, будешь во всем раскаиваться и говорить, как его любишь – все то же самое, что в отчаянии говорил он ей в ночь нападения, – пока он не потеряет бдительность.

И тогда Нари вонзит кинжал ему в сердце.

Рассыплется ли он снова в прах? Будет ли страдать? Хватит ли ему времени, чтобы посмотреть на меня и понять, что я сделала? Пальцы Нари в гриве шеду сжались в кулак, и зверь оттолкнул ее руку.