— Но не три года.

Мой голос переставал быть свистящим шепотом. И я несобиралась двинуть Жан-Клода. Уже хорошо.

— Три года — за то, что она чуть тебя не убила? Я бы еемог оставить там еще на три года, и этого все равно было бы мало.

— Я не собираюсь обсуждать, справедливо это наказаниеили излишне, я вообще ничего обсуждать не собираюсь. Я могу только односказать: я хочу ее оттуда выпустить. Я не могу допустить, чтобы она провела тамдаже еще одну ночь. От нее уже почти ничего не осталось.

Он взглянул на гроб:

— Ты его не открывала, откуда ты знаешь, что тамвнутри?

— Я хотела узнать, как Дамиан. И немного использоваламагии, чтобы заглянуть в оба гроба.

— И что ты обнаружила?

— Что моя некромантия узнает Дамиана. И что Дамиана тамнет. Вроде бы исчезла его личность. Нет того, что составляло его суть.

Жан-Клод кивнул:

— С вампирами, которые не имеют силы Мастера и не будутиметь никогда, часто бывает так, что Мастер Города или их создатель дает имвозможность существовать в виде сильных объектов. Отрежь эту связь, и они вылиняют.

Вылиняют, сказал он. Как про штору, слишком долгопровисевшую на солнце, он говорит про живое существо. Ладно, в некотором смыслеживое.

— Так вот, Гретхен давно уже вылиняла начисто. Почтиничего не осталось. Если она проведет там еще ночь, ее там может и неоказаться.

— Она не может умереть.

— Возможно, но разрушиться... — Я покачалаголовой. — Мы должны ее оттуда выпустить сегодня же, или можно с тем жеуспехом сделать в нее контрольный выстрел.

— Оставь Дамиана в гробу еще на ночь, и я соглашусь выпуститьГретхен.

— Нет. Дамиан — одичавший вампир. Чем дольше он в этомвиде пробудет, тем меньше шансов вернуть его к норме.

— Ты действительно считаешь, что еще одна ночь нанесетему непоправимый ущерб? — спросил Жан-Клод.

— Я не знаю, зато знаю, что, если я стану ждать дозавтра, а ущерб окажется непоправимым, я всю жизнь буду ломать себе голову,было ли все дело в этой единственной ночи.

— Тогда у нас проблема, ma petite.Сейчас набираетсягорячая ванна для одного выпущенного вампира. У нас здесь, в «Цирке», толькоодно помещение для подобного процесса восстановления.

— А зачем ванна? — спросила я.

— Их надо возвращать к жизни, к теплу. Этот процесснеобходимо вести осторожно, поскольку есть риск наступления истинной смерти.

— Постой-постой. Вампир может быть заперт в гробу вечнои не умереть, но освобождение может его убить? Что-то я не понимаю.

— К гробу они приспособились, ma petite.А выпустить ихоттуда после достаточно долгого времени — шок для всего организма. Я видел, какв этих случаях вампиры умирали.

Я знала, что он не стал бы лгать. Слишком у него былнесчастный вид при этих словах.

— Ну так бросим их в одну ванну, большое дело!

— Это действительно большое дело, ma petite.Внимание исилы, необходимые для приведения в чувство, нельзя делить между ними. Чтобывернуть к норме одного, мне потребуется все, что у меня есть. И я не могуделить усилия, подвергая риску их обоих.

— Я знаю, что ты сотворил Гретхен, но Дамиана создал неты. Его связи с тобой как Мастером Города разорвались, когда он стал моим, такчто ты не его Мастер ни в каком смысле. Я его Мастер.

— Да.

— Так не моя ли это работа — вернуть Дамиана, потомучто мистическая связь у него со мной, а не с тобой?

— Если бы ты была воистину его Мастером, вампиром, я быбыл согласен. Но ты, при всех своих талантах, пока еще человек. Есть вещи,которых ты для него сделать не можешь, и есть многие вещи, которых ты просто незнаешь.

— Например?

Он покачал головой:

— Это сложный процесс, требующий специальных умений.

— Которыми ты владеешь в совершенстве, —поддакнула я.

— Не надо такой скептической интонации, ma petite.Унашей госпожи я входил в группу... скорой помощи. Она часто наказывала, а намприходилось разбираться с последствиями. Такой у нее был образ действий.

— Мы? — переспросила я.

— Ашер и ваш покорный слуга.

— Значит, Ашер знает, как это делается.

— Oui,но он тоже не Мастер Дамиана.

— Он — нет, а я — да. Если у Дамиана еще есть Мастер,то это я. Тогда ты займешься Гретхен, мне одолжишь Ашера, и он мне расскажет,что делать с Дамианом.

— После этого представления в спальне ты готова емуверить?

— Я готова вверить ему свою жизнь, как и ты.

— Но не свое сердце, — возразил Жан-Клод.

— Почему его так разозлило, когда он увидел тебя сМикой? — спросила я. — Он почти такое же видел и с Ричардом, и сомной.

— Я думаю, что ты, как мой слуга-человек, и Ричард, какмой подвластный волк, мои по праву, и вы уже были, когда Ашер переехал вСент-Луис. Мика не мой зверь, его ничто со мной непосредственно не связывает.Для тебя он Нимир-Радж, но для меня — никто.

— И? — спросила я.

— Ашер готов был делить меня с тобой и Ричардом, потомучто вы принадлежите мне. А этот Нимир-Радж — посторонний мужчина, которыйпользуется моей благосклонностью, которой не пользуется Ашер.

— Но Мика еще не пользуется твоей благосклонностью — впрямом смысле. Пока еще.

Жан-Клод едва заметно улыбнулся:

— Это верно, но Ашер смотрит на это по-другому.

— Если бы не мои... социальные комплексы, ты бы уже былс Ашером?

Он рассмеялся — резким звуком, не тем, который плясал у меняпо коже, нет, этот лишь наполнил его лицо ликованием.

— Социальные комплексы — ах, ma petite,как этовеликолепно сказано!

Я насупилась:

— Ты можешь просто ответить?

Смех стих постепенно, почти как у человека, без той резкойперемены, которая у него обычно бывала.

— Вероятно, мы с Ашером пришли бы к пониманию, если бымне это не стоило тебя, ma petite.

—К пониманию. А теперь кто манерничает?

Он по-галльски пожал плечами — это значило все и ничего.

— Ma petite,грубая честность была бы тебе неприятна.

— Ладно. Если бы я это стерпела, ты бы взял себе Ашераобратно в любовники?

Он задумался и потом ответил:

— Я не знаю, ma petite.

—Я знаю, что ты его любишь.