— А не звали колдунью заглянуть в магическийтреугольник? — спросила я.

Оказывается, я могла стоять самостоятельно — тоже хорошо.Натэниел и Джейсон тоже поднялись без каких-то вредных последствий, если несчитать глупой ухмылки Джейсона, которая у него часто бывала после приливовсилы.

Вампиры посмотрели на меня.

— Non,— ответил Ашер. — Об этом никто неподумал.

— Да почему, черт побери?

— Потому, ma petite, —объяснил Жан-Клод, — что никтоне может сделать Принцу Города, пусть даже своему потомку, того, что сделалаона. А уж то, что она могла так сделать Принцу Города не своей крови,простонемыслимо.

— Невозможно, — подтвердил Ашер.

— А я думаю, что вполне возможно. Я ее поймала в моментисполнения.

— Кто такая Белль? — спросил Мика рычащим голосомлеопарда.

Я повернулась к нему — медленно, и что-то, наверное, былонаписано у меня на лице, потому что внезапно между нами оказался Мерль, а двоекрысолюдов напряглись и двинулась занять места по бокам от меня. Не знаю, что ясобиралась сказать, — что-нибудь очень сердитое, но Мика меня опередил.

— Он порвал мне яремную вену, Анита. Я имею правозащищаться, если кто-то хочет вырвать мне горло.

— Не забывай, что я его слуга-человек. Если погибнетон, вполне могу погибнуть и я.

Он обошел Мерля, крадучись, на полусогнутых кошачьих лапах.

— Так я должен просто дать ему меня убить?

— Нет, — ответила я. — Нет. Но твоя рана небыла опасной для, жизни. Ты это уже доказал. На тебе ни царапины.

— Да, я ее заживил, но не каждый оборотень мог бы. Ранаот зубов вампира очень похожа на рану от серебра. Она может убить, и почти увсех у нас она заживает не быстрее, чем у человека. — Он подступил ко мневплотную, зелено-золотые глаза сверкали гневом. — Он хотел меня убить,Анита, не обманывай себя.

— Он прав, ma petite.Если бы он меня не остановил, я бывырвал ему горло.

— Что ты говоришь? — обернулась я к Жан-Клоду.

— Я увидел, как он навалился на тебя, и менязахлестнула ревность. Я хотелего убить, ma petite.Он защищался.

— Последний удар был лишним. Драка уже прекратилась.

Жан-Клод посмотрел поверх меня на Мику, и что-то отразилосьна его лице — уважение, кажется.

— Если бы кто-то сделал мне то, что я сделал ему, уменя не было бы выбора, кроме как ответить... — Он поискал слово и выбралего: — Недвусмысленно.

— Недвусмысленно? Он тебе чуть-чуть горло не перерезал.

— После того, как я попытался сделать это ему.

Я замотала головой:

— Нет, нет, я бы...

— Ma petite,ты действительно хочешь сказать, что еслибы кто-то попытался вырвать тебе горло, покушался бы на твою жизнь, ты бы егоне застрелила?

Я открыла рот, чтобы возразить, — закрыла его, началаснова — и остановилась. Посмотрела на Мику, на Жан-Клода, снова на Мику.

— Ну... да, черт побери.

— Нимир-Радж ответил так, как должен был. Он готовприспосабливаться до определенного рубежа — рубежа, за которым компромиссневозможен.

Мика кивнул — неуклюжее движение для мохнатого тела:

— Да.

— У тебя такое же правило, ma petite,как и у меня. Мытолько проводим черту на разных уровнях. Но черта есть у каждого из нас.

— Как вы можете об этом так хладнокровно рассуждать? Выже, черт вас побери, чуть друг друга не убили!

Они переглянулись, и было в этом взгляде что-то мужское,непостижимое, будто сам факт, что я женщина, исключает понимание, и объяснитьэтого они не могут. Что мне все и объяснило.

— Понятно, парни. Вы чуть не убили друг друга, и потомувы теперь лучшие друзья.

Жан-Клод совершенно по-галльски пожал плечами — лицо его всееще было покрыто кровью Мики.

— Скажем лучше, что мы пришли к пониманию.

Мика согласился.

— Боже ты мой! Только мужчины могут из такой стычкивыйти друзьями.

— Вы с мсье Эдуардом — друзья. Разве вы не начали стого, что пытались убить друг друга? — спросил Жан-Клод.

— Там другое.

— Что же?

Я попыталась спорить дальше, но остановилась, потому что этобыло бы глупо.

— Ладно, ладно. Так что дальше? Вы поцелуетесь, иинцидент исчерпан?

Они снова переглянулись, и взгляд опять былмногозначительный, но значил уже другое.

— Черт вас побери обоих!

— Я думаю, надо начать с извинений, — сказалЖан-Клод. — Я выражаю искреннее сожаление за потерю самообладания.

— Я тоже, — ответил Мика и добавил: — И я сожалею,что вынужден был покуситься на твою жизнь.

Интересная формулировка. Не за то, что тебя чуть не убил, аза то, что вынужден был покуситься на твою жизнь. Я заметила у Мики этот штрих— беспощадность. Не сильнее, чем у меня, но все равно меня это тревожило. Незнаю почему, но тревожило.

Не зная, что делать, я решила двигаться дальше — у нас былоеще одно дело.

— Ты достаточно оправился, чтобы помочь мне извлечьДамиана из гроба?

— Я израсходовал все свои резервы, ma petite.Мне снованадо подкормиться. — Он поднял руку, предупреждая возражение. — Не ardeur,всеголишь кровь.

Ничего себе «всего лишь».

— Я тебе уже предложил кормиться от меня, — сказалМика. — Предложение остается в силе.

— Мика, нет! — возразил Мерль.

Мика взял высокого телохранителя за локоть:

— Ничего страшного.

— И ты не боишься, что я снова вырву тебе горло? Я бына твоем месте послушался телохранителя.

— Ты сказал, что мы пришли к пониманию.

— Это верно.

Они смотрели друг на друга, и просто ощущалось, как заливаеткомнату тестостероном.

Мика улыбнулся — или попытался улыбнуться. В полулеопардовойформе это был оскал белых клыков на фоне черного меха.

— К тому же, если ты меня еще раз так укусишь и это небудет любовная игра, я тебя убью.

— Все, что захочешь, — сказал Жан-Клод и засмеялсятем смехом, который ласкал мне кожу, заставлял вздрагивать. Мика тоже на этоотреагировал — глаза его расширились. Он никогда не слышал, как смеетсяЖан-Клод. Но если он думал, что это смех — нечто особенное... в общем, лучшеееще ждало его впереди. — Я благодарен тебе за твое великодушноепредложение, но я предпочитаю еду без меха.