мне впрок урок с детьми, коих нянчила сейчас на далекой Набу моя мать. Вторая, так как даже спустя более восемнадцати лет жизни тут, даже будучи перерожден в виде дочери Антре Амидал-Херменил, я не забыл свою земную маму Катерину. Ту, в честь которой, всё же назвал свою местную дочь. Может если бы я с рождения плотно общался с Антре, то сейчас было бы проще. Но с начала я пытался вжиться в явно чужеродную «шкурку» и мир, а после несколько ошибочно оценил, родившую меня Антре.

Это привело к тому, что я отдалился на долгие годы и от той, кто родила меня во второй раз, и от братьев. Лишь последние пару лет у нас вроде стало налаживаться. Мы оба, как мне казалось, заново узнавали друг друга и это явно шло нам на пользу.

Потом мои дети, пусть и рождённые суррогатными матерями. Рождённые хоть и не мной лично, но из моего биологического материала. Которых я психологически уже считал своими. Невзирая даже на то, что их рождение — чистый шантаж Силы. А я и в прошлой жизни не терпел шантаж в отношениях. Но видно отсутствие чего-либо достаточно цепляющего меня в этом далеко не лучшем и чуждом мне мире, засадило мне в душу крючочек любви в виде пары малышей.

Понял я это лишь сейчас, после всего маразма последних месяцев. Почти восемь месяцев я маялся всякой хренью. Пусть и тактически имеющей довольно полезные нюансы. Да, я сам хотел того, что совершал в этом загуле. Но мало ли что человек хочет? Люди — существа многогранные. В них уживаются настолько контрастные, подчас, желания и мысли, что если все их человек будет воплощать — «не выдержит кровать».

Сколько проблем я породил, даже сложно подсчитать. Причём, как для себя так и возможно для других. А самое худое, что меня оказывается играли. И делали это походя и легко. И сколько подобного прошло мимо моего самоуверенного внимания за эти годы?

Казалось бы, что такое загул в восемь месяцев? Нет, когда ты руководитель страны, то расслабленность даже в несколько часов в неподходящий момент, может обойтись неисчислимыми бедами и просто крахом. Но я хоть и занимался немалым количеством проектов, полноценно всем даже в рамках нашего Дома не рулил и близко.

Хотя в зоне моего контроля механизм довольно неплохо отлажен и без постоянного пригляда. До поры моё участие носило скорее умеренно надзирающий и креативный характер. Рутинное каждодневное руководство было кому осуществлять и без меня.

Потому по линии моих проектов проблем почти не было. Чего не скажешь про прочее. Казалось, весь мир только и ждал, чтобы я отвернулся и «забухал».

Теперь я испытывал стыд за себя и опаску, что годы подготовки — на грани вылета в мусорник. Еще недавно думалось, что я схватил джина за бороду. И теперь этот «Хоттабыч» станет моим если и не джокером, но уж старшими козырями точно.

Почти всё в реале же было с точностью до наоборот. А ведь проблемы моего тела и души являлись мелочами по сравнению с другими — внешними.

***

(Чуть ранее)

— Вы уверены, что этот перстень действительно сотворил со мной то, из-за чего я последние дни чуть не сдохла?! — к концу фразы я с тихой и спокойной речи чуть не перешел на крик, но тут же подавил свой порыв. Хватит с меня руководствоваться эмоциями. Слишком много я ими наворотил уже. Теперь только контроль и разум будет править бал.

С порывами, вообще теперь стоило быть осторожней. После того, как старый джедай внимательно осмотрел меня, обнюхав сродни собаке, он довольно быстро взял след. Из сейфа в моей каюте извлекли перстень, который чёрт знает, как туда попал. Я уже и забыл про него. И убей бог не помню, чтобы туда его клал. В принципе, с чего бы мне в этот поход брать с собой какие-либо украшения, понять было сложно.

Единственное, что я взял с собой в этот поход — сугубо утилитарный обруч, который в своё время использовал при обучении у присутствующего тут нынче Мракса. Взял его, лишь на всякий случай, если в путешествии столкнусь с сильными одаренными.

Сейчас я сидел напялив его себе на голову так, что казалось снять его с меня можно только фомкой. Конечно, еще сразу после осмотра, джедай что-то со мной сделал. От этого стало явно легче. Почти ушло ощущение, впервые испытанное мной, что застрелиться — хорошая идея. Лютейшая депрессия, что я ранее не испытывал в своей жизни, ушла. И мне она крайне не понравилась. Осталась очень сильная усталость.

А стоило надеть ментальный обруч, так еще и мысли перестали напоминать ржавые шестеренки.

— Несомненно, эта дрянь довольно широко распространена, скажем так, в узких кругах, — бывший джедай изучающе осмотрел перстень. И выражение его кроме брезгливости не могло скрыть пусть лёгкого, но удивления.

— Вы же сказали, что это относительно известная вещь.

— ...? — приподнял бровь он.

— Но я вижу удивление на вашем лице.

— О, тут всё просто, точнее странно. Подобные вещички крайне распространены. Обычно с ними сталкиваются четыре типа разумных.

— Кто же.

— Первые — профессиональные гробокопатели. Вторые — просто любопытные дегенераты любящие полазить по гробницам ситхов, — обойдя перстень, Мракс задумчиво склонился над столом.

— А третьи?

— А? — приходя в себя, встрепенулся старик, — да, третьи это скупщики краденого, которым, если им повезло, скидывают всякое дорогое и не очень барахло из ситхских гробниц первые.

— Полагаю, четвёртые — сами джедаи, что исследуют гробницы ситхов.

— Верно.

— Всё равно — это мало что разъяснило, — с неудовольствием заметил я.

— Видите ли, ваше высочество, У ситхов смерть, зачастую, это далеко не всегда конец пути. Впрочем, у джедаев раньше бывало так же. Очень многие гробницы продолжают оставаться пристанищем уже умерших ситхов. Пусть они почти мертвы и уже не имеют подходящих для себя тел.

— И?

— У тех из них кто не хочет уходить в Силу и кто, чтобы остаться тут, привязал себя до поры к своей гробнице, обычно есть два желания, — Мракс со смешком хмыкнул.

— Дайте угадаю — обрести тело и убраться из своего склепа?

— Ну, это одно из — хотя дело это сомнительное само по себе. И второе, чтобы их не тревожили.

— Серьёзно? И чем они там занимаются? — с недоумением, попытавшись представить