Хулиан позвонил мне за несколько минут до ужина. «Можно я приеду к тебе поговорить?» — «Зачем?» — «Ты знаешь зачем». — «Я сейчас не могу говорить дома на эту тему», — со значением сказала я. Он помолчал. «А если в кафе?» — «Мы ужинать садимся». Опять молчание. «Есть кто-то, кто стоит за происходящим в тюрьме, — наконец выговорил он, — но по телефону говорить об этом небезопасно». Теперь уже у меня не хватило слов. «В каком смысле — небезопасно?» — нервно спросила я. «Птички на проводе», — ответил он. У меня начинала развиваться паранойя. Мне раньше не приходило в голову, что телефон могут прослушивать. «Поговорим в кафе. Через час». Если я уйду после ужина, это вы зовет подозрения у Клау дио. Я так ловко избегала их, что теперь будет жалко снова оказаться в луже. «Я не могу, Хулиан. Увидимся завтра». — «Не вздумай ездить к тюрьме. Я знаю, что говорю», — сказал он на прощание.

На следующее утро Хулиан появился одновременно с Рокко и телохранителями. «Я приехал тебя переубеждать», — сказал он. Накануне я встала в позу и заявила, что все равно отправлюсь в тюрьму, что бы там ни происходило. Клаудио уехал на деловой завтрак, а детей увез в школу водитель. «Какая муха тебя укусила, что ты так рано поднялся?» — шутливо спросила я, когда мы с Хулианом зашли в мой кабинет. По лицу я поняла, что ему совсем не смешно. «Думаешь, мне делать нечего, кроме как тебя в шесть утра навещать?» Да, правда, нужно признать, что ему это далось нелегко. Он писал ночами, часов до пяти. «Я знаю, извини». — «Марина, я уже не понимаю, ты такая инфантильная, дурочка или просто сумасшедшая? Тебе что, вчерашнего не хватило? Там погибшие были, или ты не слышала?» Я обиделась. Вообще-то я сама там была, когда началась стычка с полицией. «Послушай, Марина, я в курсе, как это делается. Зэки — идеальные пешки для политических шахмат. Из десяти бунтов по истинным причинам возникает от силы один. Остальные девять — результат науськивания со стороны власть имущих, которые пользуются этим, чтобы отхватить кусок пожирнее».

Хулиан считал, что за мятежом стоит Моралес: «Только тип, который нажился на этой системе и годами руководил мексиканской разведкой, может устроить беспредел такого масштаба разом в двадцати тюрьмах». По версии Хулиана, Моралес, взбешенный тем, что он считал предательством со стороны людей из правительства, а может, и самого президента, решил отомстить обидчикам. Мне это все казалось какой-то научной фантастикой. Массы оборванцев согнаны к тюрьме по приказу Моралеса и идут под пули полиции. Зэки восстают под эгидой зловещего бывшего начальника разведки. Крайняя мерзость. Партия, разыгранная на доске смерти и отчаяния. А Хосе Куаутемок вляпался во всю эту грязь.

Хулиан волновался, что Моралес захочет причинить мне вред: «Он может догадаться, что его падение связано с тобой и что тебе помог могущественный союзник». Это он, наверное, про загадочного друга Педро. Кто-то с контактами такого уровня, что добился обличительной статьи в «Гаарец». Невероятно, конечно, что издание подобного масштаба согласилось участвовать в вендеттах мексиканских политиканов. Но, как показал мне только что преподанный Хулианом экспресс-курс по интригам (да и сама реальность), возможно все.

Я спросила, точно ли ему известно, что мятеж организовал Моралес, или это просто догадки. «Информация у меня не из первых рук, но могу тебя заверить, что я не ошибаюсь». Впрочем, его теории не хватило, чтобы отговорить меня от моих планов. «Сдается мне, ты спятила, — недовольно сказал он. — Моралес — опасный противник. Притормози, Марина».

Притормозить? Другими словами, струсить, пойти на попятный, вести себя как разумная и покорная женщина? Нет, не стану я притормаживать. Мне нужно убедиться, что с Хосе Куаутемоком все хорошо. Попытаться с ним увидеться и сказать, что я люблю его, я без него задыхаюсь. Так что пусть Моралес со своими шавками катится к чертовой матери.

Я направилась к двери и обернулась на Хулиана: «Мы с Тересой едем в тюрьму. Хочешь с нами?»

На фентаниле он потерял значительную часть своих сбережений. Неудачный бизнес, чего уж там. Он мог бы догадаться, что «Тамошние» связаны с «Теми Самыми». «Те Самые» де-факто управляют страной. По крайней мере, изнанкой, где на самом деле и принимаются все политические решения. За исключением «Самых-Самых Других», все картели склонили голову перед «Теми Самыми».

Возомнил себя невесть кем. Думал: «Щас смотаюсь, фентанила с хлоридом ртути прикуплю, вернусь, Хосе Куаутемока завалю, и в дамках». А теперь он в бегах. И не только «Те Самые» рыщут за ним по всей стране, но и у вояк с копами есть его словесный портрет. Обезумевший Отелло — все равно что слон в посудной лавке, только вот «Те Самые» не дадут ему ни стаканчика разбить.

Машина не собирается сдаваться. Выставляйте ему сколько угодно мышеловок. Он свершит месть, и никто его не остановит. Он умеет читать знаки. Поэтому и послал за фентанилом таксистов — так в прежние времена люди заставляли своих слуг пробовать грибы, чтобы узнать, ядовитые они или нет. На сей раз гриб оказался ядовитым. Точнее, его шоферов накормили свинцовыми шампиньонами.

С грузом хлорида ртути он прибывает в столицу. Решает каждый день ночевать в новом месте. Захудалых гостиниц на окраинах избегает — там обычно и останавливаются бандиты, и туда за ними являются другие бандиты. Выбирает безликие бизнес-отели американских сетей: дрянные завтраки и номера, пахнущие дезинфекцией. Постояльцы там скучные: менеджеры по продажам, мелкие чиновники, представители фармацевтических компаний, продавцы мебели да европейские туристы, которые не заработали на что получше и плохо себе представляли, где находятся эти отели, а находятся они обычно в промышленных зонах.

Справил себе фальшивые документы. Три удостоверения личности на разные имена и адреса. И слепому ясно, что они поддельные, но скучающим на ресепшенах сотрудникам отелей наплевать, кто к ним приехал — королева английская или Пабло Эскобар; главное — плати да сваливай не позже одиннадцати. Записывают имя, делают нечитаемую копию удостоверения личности, и пожалуйста, — ваш номер 718 или 502.

Первым делом, поднимаясь в номер, Машина всегда ищет эвакуационный выход. Составляет маршрут отступления, подсчитывает шаги и секунды возможного побега. По ночам выкладывает на тумбочку узи и два браунинга, а под подушку прячет обрез двенадцатого калибра.

В заведениях