Около 22 часов 18 августа «визитеры» вернулись в Москву с «довольно кислыми физиономиями», как вспоминал маршал Язов. Однако Крючков не унывал, он уже получил информацию об итогах визита от Плеханова и решил, что: «президент страны поддержит введение чрезвычайных мер, если они будут успешными»[393]. Его вдохновила фраза, брошенная Горбачевым по окончании встречи: «Черт с вами, действуйте». То, что Горбачев отказался от подписания Указа о введении ЧП и от передачи своих полномочий вице-президенту, его ни мало не смущало. Он знал прекрасно характер Горбачева, поскольку подобным образом, по принципу: «На телегу не лягу и пешком не пойду» — он действовал всегда.

И закрутилась работа. Правда пришлось немного «поработать» с Янаевым. Его еле-еле сумели найти и вытащить на экстренное заседание комитета с какого-то дачного сабантуя. К тому времени он уже был хорош, вошел в зал прыгающей, хмельной походкой и с трудом уселся в председательское кресло. Можно считать, что с этого момента замысел гэкачепистов покатился к своему закономерному провалу. Павлов вспоминал: «Мы тут сидим, важные дела обсуждаем, а вице-президент где-то гуляет»,

Потом многие из участников этой тайной вечери будут говорить, что их не покидало ощущение какого-то дурного водевиля; пьяного застолья.

Никакого четкого плана действий у путчистов не было. Куда двигаться, с чего начинать — они попросту не понимали.

«Целый вечер 18 августа в кабинете… шел какой-то словесный базар, трудно было разобраться, кто и что здесь решает. Не видно было среди присутствующих государственных мужей…», — говорил на следствии замминистра обороны Владислав Ачалов.

Самым тяжелым делом оказалось уговорить Янаева подписать указ о вступлении в президентскую должность. Без этого формального акта любые ухищрения становились бессмысленными.

Вице-президент долго отнекивался. Он прикуривал одну сигарету от другой, заплетающимся языком уверял, что не готов к такой ответственной миссии, предлагал возглавить ГКЧП более достойным (например Лукьянову). И вообще: «пусть Михаил Сергеевич вернется, тогда и поговорим».

Соратники наперебой объясняли Янаеву, что никакой ответственности ему брать на себя не придется: его дело лишь подписывать указы, а все остальное они обеспечат сами; а как только Горбачев поправится, он тут же приступит к прежней работе. Наконец, Янаев согласился.

Подпись, поставленная им на подсунутом Крючковым указе, отменно характеризует состояние, в котором прибывал вице-президент: прыгающий, нерешительный росчерк, сделанный дрожащей рукой. Но этой хмельной закорючки вполне хватило, чтобы изменить ход мировой истории[394].

Всех удивил А. Лукьянов — он категорически отказался войти в состав ГКЧП, заявив, что как глава парламента он не может сделать этого. Отказался в него войти и министр иностранных дел А. Бессмертных, прибывший на заседание из отпуска, который он проводил в Минске, в джинсах и спортивной куртке. Отказ мотивировал тем, что в противном случае ему трудно будет устанавливать контакты с МИД других стран, особенно тех, чья реакция на ГКЧП будет отрицательной.

Подготовили «Заявление советского руководства о введении в стране чрезвычайного положения в отдельных местностях СССР» на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года. Подчеркивалось, что на всей территории Советского Союза безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы СССР. Третьим пунктом заявления сообщалось о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) из 8 человек, включая председателя КГБ СССР В. А. Крючкова. Заявление было подписано Г. Янаевым, В. Павловым, и О. Баклановым. Вот состав ГКЧП в алфавитном порядке: Бакланов О. Д. — первый заместитель председателя Совета обороны СССР, Павлов В. С. — премьер-министр СССР, Пуго Б. К. — министр внутренних дел СССР, Стародубцев В. А. — председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А. И. — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д. Т. — министр обороны СССР, Янаев Г. И. — вице-президент СССР.

ГКЧП принял «Обращение к советскому народу», которое начинается так: «Соотечественники! Граждане Советского Союза!

В тяжкий, критический для судеб отечества час обращаемся мы к вам! Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность!»

Далее в «Обращении» содержалась оценка положения в обществе и государстве. В частности, отмечалось, что игнорированы результаты общенационального референдума о единстве страны, однако, — «Ни сегодняшние беды своих народов, ни их завтрашний день не беспокоят политических авантюристов». Говорилось также о гибели многих сотен людей в межнациональных конфликтах, о более, чем о полумиллионе беженцев. «Кризис власти, — подчеркивалось в «Обращении», — катастрофически сказался на экономике. Хаотическое, стихийное скольжение к рынку вызвало взрыв эгоизма — регионального, ведомственного, группового и личного». И далее: «Долгие годы со всех сторон мы слышали заклинания о приверженности интересам личности, заботе о ее правах, социальной защищенности. На деле же человек оказался униженным, ущемленным в реальных правах и возможностях, доведенным до отчаяния. Это результат целенаправленных действий тех, кто попирая Основной Закон СССР, фактически совершает антиконституционный переворот и тянет к необузданной личной диктатуре». И далее: «Даже элементарная личная безопасность людей все больше и больше оказывается под угрозой. Преступность быстро растет, организуется и политизируется. Страна погружается в пучину насилия и беззакония».

«Кое-где послышались реваншистские нотки, выдвигаются требования о пересмотре наших границ. Раздаются даже голоса о расчленении Советского Союза и о возможности установления международной опеки над отдельными объектами и районами страны, Такова горькая реальность…»

Поздно вечером 18 августа ГКЧП подготовил и «Обращение к главам государств и правительств и генеральному секретарю Организации Объединенных Наций», в котором сообщалось, что 19 августа 1991 года в соответствии с Конституцией и законами СССР в отдельных местностях СССР сроком на 6 месяцев вводится чрезвычайное положение.

И еще один документ был принят 18 августа — Постановление № 1 ГКЧП. В нем определялись неотложные меры по стабилизации общества. Пункт 2, например, требовал: «Незамедлительно расформировать, структуры власти и управления, военизированные формирования, действующие вопреки Конституции СССР и законам СССР». Пункт 6 гласил: «Гражданам, учреждениям и организациям незамедлительно сдать незаконно находящиеся у них все виды огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, военной техники и снаряжения. МВД, КГБ и Министерству обороны СССР обеспечить выполнение данного требования». Подписание документов сопровождалось бурным обсуждением. Янаев предложил ввести в Москву войска. «Тогда нужен режим чрезвычайного положения, иначе права на ввод войск не имеем…» — возразил Язов. Янаев согласился, Указ «О введении ЧП» последовал на следующий день. Лукьянов напомнил о неконституционности ГКЧП. Тут же предложили вынести документы на обсуждение сессии Верховного Совета СССР. У Лукьянова новые сомнения: едва ли сможем созвать сейчас парламент, да и набрать 2/3 голосов для принятия документов тоже едва ли удастся. Тем не менее решили рано утром 19 августа 1991 года огласить все эти документы по радио и телевидению, передать в редакции газет.