Существует несколько версий возникновения ГКЧП именно в это время и именно в столь необычном оформлении. Первая версия — ельцинская. В своих мемуарах Б. Ельцин высказал предположение, что его разговоры с Горбачевым, проходившие 29 июля, о необходимости смены Павлова, Янаева и «силовиков» были записаны и, возможно, стали спусковым крючком начала августовского путча. Впоследствии записи бесед якобы были найдены в кабинете одного из членов ГКЧП — Болдина, хотя Болдин это решительно отрицал[375]. Отрицал не только Болдин, который утверждал, что такой записи не было[376], но и В. Крючков, который в своем выступлении в суде сказал:

«…средствах массовой информации появилось сообщение о том, что КГБ прослушивал встречу Горбачева, Ельцина и Назарбаева 29 июля 1991 года в Ново-Огарево, что под Москвой. В связи с этим я обратился к генеральному прокурору России с опровержением и требованием проверить эту информацию, возбудить уголовное дело. Генеральная прокуратура осуществила проверку и официально сообщила мне, что информация о прослушивании не получила подтверждения, о чем было даже помещено сообщение в печати. А тем временем эта ложь обыгрывалась в средствах массовой информации в негативном для меня и моих товарищей плане»[377].

Если все это так, то получается, что Ельцин ошибается в своих воспоминаниях. Маловероятно, что он осознанно лжет. Скорее, его подставил подлинный автор текста, который сам попался в ловушку, устроенную для других. Но ведь Борис Николаевич все это признал в своих воспоминаниях! Кстати, даже в случае несоответствии реальности ельцинских слов, полной гарантии неверности его версии о причинах создания ГКЧП в августе 1991 года нет. Ведь информация о возможной их замене могла дойти до будущих гекачепистов иным путем.

В любом случае мотив выступления основных фигурантов ГКЧП вполне понятен — они поняли, что их ожидает в самое ближайшее время, и хотели удержаться у власти, вот, вроде, и весь их патриотический пыл. Версия очень выгодная для лиц, которые после августа 1991 года получили неограниченную власть. Как бы это ни звучало парадоксально, но версия выгодна и для тех, кто в августе потерял реальную власть, а в декабре — официальную, и прежде всего Горбачеву.

Пресс-секретарь М. С. Горбачева А. Грачев, например, по этому поводу писал:

«На радостях «три богатыря» — Горбачев, Ельцин и Назарбаев, чей альянс обеспечил согласие остальных республиканских лидеров, оставшись на даче после заседания, по-русски отметили достигнутый успех. Потеряв осторожность, не смущаясь открытых дачных окон и расставленной за каждым кустом охраны, они во весь голос обсуждали будущие кадровые замены в Кремле…

Ночной «пир победителей» в Ново-Огареве обошелся дорого. Их беспечность позволила шефу охраны Горбачева, начальнику «девятки» КГБ Юрию Плеханову на следующий же день доложить своему руководителю Крючкову детали кадровой перетряски, назначенной вслед за подписанием нового Союзного договора 20 августа. Тем самым организация антигорбачевского путча оказалась установлена им самим — часовой механизм подготовки августовского взрыва был запущен»[378].

Однако, не только пресс-секретарь, сам Горбачев придерживается этой версии. В десятую годовщину ГКЧП он сказал: «когда им стало ясно, что договор будет подписан, а за ними состоятся выборы новых органов, на которых вряд ли они добьются успеха, они пошли на путч»[379].

Эта версия довольно распространена. А. Н. Яковлев повторил ее, как и М. Горбачев, через 10 лет[380].

Версия вторая — гэкачепистская. В. А. Крючков, естественно, все карьеристские причины отвергает. Что тоже ясно — кто же признается, что из-за кресла пошел на переворот. В своих мемуарах он писал: «Предстояло принять тяжелейшее, но исторически необходимое решение, касающееся судьбы Союза. Если оставаться в роли свидетелей, то крушение СССР неизбежно, и тогда мы будем виновниками происшедшего»[381]. Такова его благородная версия. Ее он подкрепляет словами о том, что несколько раз говорил Горбачеву о своем желании уйти на покой. В своих воспоминаниях Крючков писал:

«С конца 1990 года стал просить Горбачева отпустить меня на пенсию. В1991 году дважды повторял эту просьбу и получил согласие в начале 1992 года вернуться к рассмотрению этого вопроса»[382].

Кстати, как казалось бы ни странно, но о патриотической основе создания ГКЧП написал и известный демократ — Гавриил Попов, которому сподручнее было бы отстаивать именно первую ельцинскую версию. Однако верный ельцинист, он еще и ученый — поэтому подход к вопросу в качестве аналитика исключал политический расчет: «Я склонен считать, — писал Гавриил Харитонович, — что организаторы путча — по преимуществу люди идеи, верные слуги поднявшей их к своей вершине аппаратной пирамиды. Они думали об интересах страны в своем коммунистическом понимании этих интересов»…[383]

Поскольку суда над членами ГКЧП, по существу, так и не состоялось, то и официальной точки зрения на две названные версии нет.

На наш взгляд, истина, как всегда, где-то посередине. То есть в данном случае наиболее вероятной версией является симбиоз двух вышеназванных версий. Основные участники ГКЧП действительно знали, что в самое ближайшее время они могут лишиться своих кресел, а возможно, и заслуженной и обеспеченной старости. Но кто может отвергнуть предположение о наличии у них хоть какого-нибудь благородного побуждения?

Существуют и другие версии. В том числе и менее удобная для многих версия о том, что ГКЧП создавался верными слугами президента СССР с его полумолчаливого согласия и в его интересах (чтобы удержаться у власти). Молчаливым согласие было из-за нелюбви Горбачева к радикальным шагам и опасения не получить западную экономическую поддержку, которую давали под обещание проводить процесс демократизации. Однако в определенный момент президент предал своих слуг.

Эта версия не устраивает ни Горбачева (он выглядит тайным гэкачепистом и предателем), ни Ельцина с его окружением (они оказываются не столько спасителями демократии, сколько сознательными лжецами), ни самих членов ГКЧП (они выглядят обманутыми слугами, а не спасителями Отечества). Эту версию действительно сложно признать, хотя некоторые, весьма компетентные лица находят аргументы в ее пользу.