на ней не отразилось, и это нервировало Сергея больше всего, ибо никакой надежды на исцеление больше не было. Впрочем, она и до этого была не особо большой, ибо лекарство все же создавалось для людей иного мира, но все-таки у него теплилась вера в гениальность врачей и инженеров родного мира.

Часам к восьми Тайра его вновь сменила, так как Тей так и не проснулась, зато Сергей чувствовал себя полностью опустошенным, и сестра это явно заметила, настояв на том, чтобы он пошел и прилег хотя бы на часок. Ратный не стал спорить и, перейдя в подготовленную для них санитарками соседнюю палату, ничком рухнул на кровать. Жить не хотелось. Он впервые за многие годы понял и почувствовал, насколько ему действительно дорога Тейрина, она все эти годы была рядом, поддерживала, направляла, успокаивала и приободряла, если он терял надежду. Она была частью его. Опорой… Нет, он знал, что переживет и возможно даже намного, но не так, не сейчас… Сергей зажал зубами подушку, стараясь не завыть от беспомощности. Дверь в палату распахнулась.

– Серг, там с Тейриной что-то непонятное, пойдем скорее! – выпалила Тайра, хватая мужчину за руку и буквально стягивая с кровати.

Ратный последовал за сестрой, обнаружив в палате жены пару растерянных санитарок и уже знакомого ему профессора, которые пытались удержать извивающуюся словно от немыслимой боли и беззвучно кричащую Тейрину. Ее тело то и дело выгибалось дугой, а на лице и руках то проступали, то исчезали змеящиеся черные полосы.

– Что с ней? – Сергей обхватил жену руками, пытаясь прижать к кровати, чтобы сестра смогла вколоть обезболивающее.

– Понятия не имею, – ответил врач, держа ее ноги. – Впервые такое вижу. Держите крепче.

Сколько Тейрина продолжала биться в странных конвульсиях, минуту, полчаса, час, а может и больше, Сергей не запомнил, но все это время слилось для него в один сплошной растянутый кошмар. Обезболивающее и успокаивающее не помогали, так что им вчетвером приходилось держать Тей, чтобы она не нанесла сама себе увечья. Порой ему казалось, что, удерживая любимую, он слышит треск ее ломающихся костей, противный хруст рвущихся связок, и каждый раз, когда его взгляд падал на перекошенное от боли лицо супруги, он проклинал себя за то, что решился на этот проклятый эксперимент с инвитами, а не дал ей спокойно уйти.

Неожиданно все закончилось. Из тела женщины словно вынули батарейки, и она как-то вся резко обмякла. Несколько долгих минут они продолжали держать ее, переглядываясь и не веря, что все закончилось, затем врач медленно отпустил ноги, подобрал с пола слетевший с шеи стетоскоп и, отогнув край порванной ночнушки, приложил его металлический кругляш к ее груди.

– Странно, ритм четкий и ровный, – он поднес тыльную сторону руки к носу. – Дыхание спокойное. Такое впечатление, что она просто спит. Ничего не понимаю. После подобных конвульсий…

– Доктор, руки!

Профессор вопросительно посмотрел на вскрикнувшую Тайру.

– На ее руку посмотрите!

Все послушно уставились на свисающую руку женщины, затем удивленно переглянулись, так как черные полосы вокруг запястий исчезли.

– Не может быть…

Профессор приподнял руку Тейрины, аккуратно засучил рукав её ночнушки, осмотрел со всех сторон, опустил обратно на кровать и, сняв свои очки, принялся с озадаченным видом протирать их краем халата.

– Бред какой-то. Странная симптоматика.

– Доктор, что с ней? – спросил Сергей, с беспокойством наблюдая за всеми этими манипуляциями.

– Трудно сказать. Подобные конвульсии не типичны для червивки, хотя болезням со временем свойственно меняться и…

Тейрина неожиданно открыла глаза, попыталась сесть и со стоном рухнула обратно на подушку. Сергей кинулся к ней.

– Тей! С тобой все в порядке?! Как ты себя чувствуешь?!

– Все тело болит и ломит как после простуды, – прошептала она в ответ, – и слабость.

Она обвела палату мутным взором.

– Серг, а где мы?

– В больнице, милая.

– В больнице. Значит, я все же заболела. Серг, я не хотела тебе говорить… Пресветлый, как же я устала и хочу спать.

Сергей ласково погладил ее по плечу.

– Отдыхай, никто же тебе не запрещает.

– Хорошо, я немного посплю, а то завтра много работы в академии.

Глаза женщины сомкнулись, и через мгновение она уже спала крепким спокойным сном.

– М-да, странно, – сказал профессор задумчиво, когда они вышли в коридор, оставив Тей с сестрой Ратного. – После того как проснется, думаю, стоит провести полный осмотр на предмет скрытых повреждений, обязательно сделать рентген грудины и конечностей, а также взять анализ крови. Обязательно.

Врач ушел, а Сергей вернулся обратно в палату и, отправив Тайру отдыхать и отходить от перенесенного шока, уселся рядом с кроватью жены на стул, взяв ее за руку. Он, не отрываясь, смотрел на ее похудевшее, осунувшееся лицо, такое бесконечно милое и родное, краем сознания отмечая седину, густо засеребрившуюся в растрепанных волосах, и вдруг заметил, как по ее щекам на белоснежную подушку медленно скатываются капли черных слез.

Тейрину выписали через две недели. Профессор никак не хотел ее отпускать, так до конца и не поверив в чудесное исцеление женщины, желая провести дополнительные исследования. Сергею пришлось даже немного «надавить» на излишне въедливого врача через свои связи, и только после звонка «сверху» Тей отпустили домой. Тем не менее профессор взял с нее твердое обещание появляться у него хотя бы раз в месяц в течение полугода для прохождения полного обследования. Этому Ратный не стал препятствовать. Выполнив свою задачу, инвиты всегда покидали тело носителя через естественные отправления, а также пот, слюну и слезы, либо (в случае с землянами) разбирались нанвитами на составные части и использовались в восстановлении популяции. В любом случае обнаружить их при здешнем уровне техники было практически невозможно, а если бы и удалось, то обнаруживший навряд ли бы понял, что он видит. Максимум принял бы умную машинку за какой-нибудь неизвестный науке вирус или простейшие.

Надо сказать, что Тейрина вылечилась полностью, но все же через некоторое время проявилась пара побочных эффектов. Во-первых, она помолодела и в свои пятьдесят с хвостиком стала выглядеть максимум на тридцать пять, во-вторых, ее рыже-белые волосы стали странного платинового цвета.

Глава 7

«Спрашиваете, какие были ощущения, почувствовал ли я разницу? Естественно, почувствовал. Реактивный самолет от поршневого отличается, как гоночный болид от гражданского мобиля. Тут все другое: скорости, вираж идет не так, само поведение на углах атак, да все. Даже ощущение от полета. Долго не мог привыкнуть к отсутствию знакомого гула двигателя, ибо ТРД звучит совсем по-другому, там скорее басовитый вой, а не равномерное гудение. Первое время порой забудешься и начинаешь панически шарить