отдает приказ о начале высадки десанта, одновременно части воздушного флота прикрытия ставится задача произвести отвлекающий рейд в глубь полуострова и нанести бомбовые удары по городам Гартий, Остун и Раскор.

Высадка десанта происходит под непрекращающимся огнем орудий крепости и уцелевших кораблей руссарского флота. Тем не менее к вечеру часть города уже находится под контролем ястанцев, а к полудню 27-го сопротивление руссарского флота окончательно сломлено, крепость и порт полностью переходят под контроль имперцев. На этом удача ястанцев закончилась, все попытки полного захвата города провалились. Солдаты 171-го объединенного корпуса под командованием генерала Роханцева и присоединившиеся к ним матросы и офицеры с затопленных кораблей стояли насмерть, с боем отдавая каждый дом, каждую улицу, каждый переулок. Не помогала даже артиллерийская поддержка флота, которая буквально равняла кварталы города с землей.

Тридцать второго числа третьего месяца морозара адмирал Сайк отдает приказ пополнить наземные части матросами и офицерами, а также прекратить штурм города и, обойдя его, взять в кольцо, одновременно с этим продолжая обстрел из всех орудий и ковровую бомбардировку всеми имеющимися аэросилами. Увы, приказ несколько запоздал.

Защитники Наймара выполнили свою функцию, сковав почти на семь дней силы противника, что позволило Генштабу спешно подтянуть резервы.

Утром 33-го числа наблюдатели докладывают адмиралу о появлении на горизонте дымов, которые возвестили о прибытии 7-й Эйксморской эскадры. В это же время около сотни бомбардировщиков и штурмовиков наносят массированный удар по кораблям и наземным позициям ястанцев. Аэросилы прикрытия не смогли противостоять более современным самолетам руссаров и были уничтожены буквально в течение пары часов. К середине дня в город с севера входит 17-я штурмовая дивизия штат-полковника Демченко, а с юга 27-я отдельная штурмовая дивизия штат-рудничего Гавраса.

Тридцать четвертого числа в 16:00, лишившись более половины своих кораблей, потеряв до 70 процентов наземных войск, гранд-адмирал Сайк приказывает прекратить огонь и всем уцелевшим штандартам поднять сигнал ”мы сдаёмся”.

Так закончилась битва при Наймаре, ставшая одновременно позором и славою руссарского оружия. А еще через месяц новый император Ястании подписал мирный договор с Руссарией, по которому ей отходили все захваченные земли, а тела императрицы и ее фаворита, принявших яд незадолго до сдачи флота, были переданы Ястании для захоронения на родине».

Лань К. Хроники Великой войны, издательство «Крань»,

332 г. – 456 с.

* * *

Ему повезло трижды. Во-первых, бомба упала в самую гущу заводского парка, и растущие там деревья приняли на себя основной удар взрывной волны и разлетающихся осколков. Во-вторых, его спасли нанвиты, блокировавшие болевые рецепторы и остановившие кровотечение из пробитого навылет плеча, нескольких осколочных ранений грудины и практически оторванной стопы правой ноги. Однако основным везением было то, что оперирующий его хирург оказался мастером своего дела и не только извлек все осколки, но и практически восстановил ногу. Дальнейшее уже было делом нанвитов.

«С такими ранениями еще никому не удавалось выжить – вы первый, – скажет ему, только что очнувшемуся от почти месячной комы, лечащий врач и, помолчав, добавит: – И вообще не думаю, что кто-нибудь из обычных людей, живущих в этом мире, смог бы это повторить». Что имел тогда в виду врач, Сергей не стал уточнять, а тот не стал развивать тему, просто пожелав ему быстрейшего выздоровления.

Увы, последнее довольно сильно затянулось. Несмотря на активную работу нанвитов (Сергей постоянно чувствовал приступы онемения в различных частях тела), из больницы его отпустили только спустя три месяца, да и то передвигаться приходилось при помощи костыля, так как нога все еще плохо слушалась.

Встречать его у ограды больницы пришел, казалось, весь завод и даже возник небольшой стихийный митинг, где рабочие и инженеры наперебой поздравляли его с выздоровлением, а он в растерянности не знал, что им ответить, а лишь стоял столбом, поддерживаемый под руки своими друзьями, чувствуя необычную теплоту в груди и едва сдерживая слезы. Домой он добрался лишь к вечеру и только там узнал о том, что буквально пару дней назад Герания подписала акт о безоговорочной капитуляции, а также услышал от Тейрины слова, которые повергли его в легкий шок: «Серг, я думаю, у нас будет ребенок».

* * *

«После войны я около десяти лет отработал в Руссарии, помогая разрабатывать новые, в основном пассажирские самолеты корпорации Аланского. Именно тогда, на одном из показов правительственной комиссии новой машины, я впервые встретился с Сергом Эйтаном, и эта короткая встреча поразила меня до глубины души. Я видел перед собой высокого, крепкого, но совершенно седого человека, с лицом тридцатилетнего мужчины, щеку которого пересекал глубокий шрам. Но главное это его взгляд: он словно был здесь и одновременно не был, смотрел на тебя и не видел, ибо все самое для него интересное было где-то там, за пределами понимания разума обычного человека.

Аланский представил меня ему, но в глазах Эйтана лишь на мгновение зажегся огонек интереса и одновременно насмешки, он лишь коротко кивнул мне, приветствуя и тут же отвернулся. Это показалось мне высокомерием, почти на грани презрения, впрочем, что я мог тогда ждать от человека, который внес значительную лепту в победу своей страны. Уважения? Вряд ли. Я долгие годы был для него врагом, но все же… Помню, в тот день я в который раз пообещал сбить с него спесь, создать новый самолет, который превзойдет все, что бы он ни задумал. Тогда я не понимал, не знал, что нам больше с ним не по пути, что я так никогда и не смогу достигнуть его высот, ведь я все еще продолжал нашу ”битву за небо” в то время как ОН УЖЕ ТВОРИЛ ИСТОРИЮ».

Майсер Отто. Записки авиаконструктора. —

Федеративная Герания, издательство «Кейснер»,

257 г. – 425 с.

Часть третья

Прирученное пламя

Глава 1

Узкая, покрытая квадратными бетонными плитками тропинка, бегущая к вершине холма, где установлена уходящая в небо гранитная стела. Ее серая поверхность покрыта тонкими золотистыми полосками выбитых в камне имен, над которыми крупными буквами выведено: «Героям Наймара. Мы помним о вас». Взгляд, пролетев по строчкам, выхватывает знакомое имя: штат-генерал Андре Роханцев.

– Ну, привет, старый друг.

Сергей, опираясь на трость, опустился на одно колено и возложил к стеле небольшой венок, поднялся, несколько минут постоял так молча, склонив голову, затем с легким вздохом сел на выложенный темно-серым мрамором бордюр, охватывающий памятник широкой дугой. Небольшая серебристая стопка из нержавейки с легким звоном встала на отполированную поверхность, и в нее из карманной фляжки плеснулась темная жидкость ароматного наргорского коньяка. Ратный поднял стопку, поболтал ее, разгоняя коньяк по стенкам, и