– И что они сказали?

Берта склонила голову.

– Фрау Ашенбреннер на некоторое время исчезла, пока ее муж составлял мне компанию. Вернувшись, она сказала, что упомянутый человек согласен и сделает все в точности так, как условлено. И я должна передать вам тысячу благодарностей от упомянутого человека за всё.

От этих слов Хелена почувствовала дрожь в груди.

– Спасибо, – прошептала она. – А теперь, пожалуйста, оставь меня одну.

Берта исчезла, и Хелене захотелось дать волю слезам, но их не было, совсем, даже когда она подумала, что не сможет даже хотя бы попрощаться с Артуром.

Вместо этого ей казалось, будто ее тело вот-вот замерзнет, как озеро в самый разгар зимы. Может быть, и к лучшему. Ведь независимо от того, чем завершится эта затея, добрая часть ее жизни тем самым закончилась.

Затем началось долгое ожидание. Проходил день за днем, и словно весь мир замер, несмотря на новости о победах, завоеванных городах и героических достижениях. Снова и снова Хелена подкарауливала Берту и спрашивала, действительно ли она передала все в точности.

– Да, – всякий раз отвечала Берта. – Все до последнего слова.

Наконец Берта снова сходила туда, вернулась и сообщила, что все так, как и договаривались. Во вторник утром, в пять часов, упомянутого человека привезли к каменному кресту у одинокого дуба. Герр Ашенбреннер издали наблюдал, как подъехала другая машина, и упомянутый человек в нее сел. Затем машина уехала в сторону Эрфурта, завершила свой доклад Берта.

Хелена продолжала мысленно перебирать календарь, размышляя о том, с какого момента следует начать серьезно беспокоиться. От Эрфурта до Бремена можно добраться за день. Но, возможно, корабль не сразу готов к отплытию. А потом, и сама переправа… не меньше недели, насколько ей известно, в зависимости от погоды и волнения моря…

– А номер телефона? – вспомнила она. – Они передали его… упомянутому человеку?

– Наш домашний номер телефона. Да.

– Хорошо. – Хелена вздохнула. – Тогда придется нам подождать.

В один из следующих вечеров, как раз когда она настроилась ждать еще неделю, зазвонил телефон. Подошла Йоханна и сказала:

– Минутку, я позову ее. – И вздрогнула, обернувшись и увидев Хелену, которая уже стояла у нее за спиной.

– Звонок, – пробормотала она, протягивая ей телефонную трубку. – Тебе.

– Благодарю. – Хелена приложила трубку к уху. – Хелена Боденкамп.

Скучающий женский голос ответил:

– Здравствуйте, фройляйн Боденкамп. У меня для вас звонок из-за границы. Вызывающий абонент использовал пароль, для которого есть специальное разрешение. Могу я вас соединить?

– Да, пожалуйста, – поспешно сказала Хелена.

А потом… она услышала голос. Голос Артура. Далеко, сквозь шум, но это был он. Она узнала его уже по тому, как он произнес ее имя, когда сказал:

– Привет, Хелена.

Внутри у нее все сжалось, от тоски, от облегчения, от отчаяния.

– Привет, Артур, – выдохнула она. – Где ты?

– Да уж… В Рио-де-Жанейро. На самом деле.

– Все прошло хорошо?

– А как же, – ответил он. – Я до сих пор не могу поверить, что я здесь. Да, все получилось. Организовано по-немецки, вот так.

– А как… как твои дела? – с тревогой спросила она.

– Ох, – сказал он. – Хорошо. Да, да. – Засмеялся. – Хорошо. Я пока не знаю, что будет дальше, но… но девушки здесь очень красивые.

Это была та ключевая фраза, которую ждала Хелена. Она поручила Берте передать Мари и Отто, что они должны настрого приказать Артуру произнести именно эту фразу как сигнал о том, что все действительно прошло хорошо, а не какой-нибудь эсэсовец с пистолетом стоял рядом с ним и заставлял его лгать ей.

Теперь, когда она услышала эту фразу и наконец узнала, что он в безопасности, у нее камень с души свалился – и в то же время это разбило ей сердце. Внезапно у нее перед глазами снова пронеслись кадры, которые дядя Зигмунд однажды показывал им после своего путешествия по Южной Америке, все фотографии красивых девушек с соблазнительными взглядами, и Хелена спросила себя, что же заставило ее выбрать именно эту фразу в качестве условного сигнала.

Потому что, напомнила она себе, ни одному человеку не пришло бы в голову, что Артур произносит такие слова, чтобы известить ее о собственной безопасности. В тот момент это показалось ей хорошей идеей.

– Хорошо, – сказала она, чувствуя, что задыхается. – Тогда я спокойна.

– Я тоже. Да еще как. Голубое, бесконечное небо надо мной… как долго я его не видел? Солнце светит. И нет никакой войны. Никакой войны. Я… я не знаю, как тебе удалось все это устроить, но в любом случае я тебе бесконечно благодарен. Ты меня спасла.

– Всё в порядке, – ответила Хелена. – Я надеюсь, ты свыкнешься. Язык… климат…

– Все будет хорошо, – произнес он, замешкавшись. – Мне нужно идти. Было… было бы хорошо, если бы ты однажды приехала навестить меня.

У Хелены возник ком в горле.

– Я ничего не обещаю, – сказала она. – Если получится все устроить.

Затем линия оборвалась.

Хелена еще некоторое время держала трубку в руке, пока голос Артура все еще звучал в ее памяти. Потом она повесила ее, снова подняла и, когда отозвалась телефонистка, задавая обычные вопросы, произнесла:

– Хелена Боденкамп вызывает герра Лудольфа фон Аргенслебена.

– По какому поводу? – спросила женщина.

– По поводу его предложения о женитьбе, – сказала Хелена, чувствуя, что умирает.

После свадьбы Хелена с Лудольфом и тремя чемоданами, в которых находились все ее самые необходимые вещи, отправились в имение в Бранденбурге, где они должны будут жить. Каким-то образом Лудольфу удалось добиться снятия с нее всех обвинений, причем так, словно между прочим, как если бы случилось всего лишь глупое недоразумение. Она получила обратно свой старый телефон и, кроме того, последнюю зарплату, как если бы просто уволилась, а герр Адамек даже удосужился прийти в церковь и пожелать ей всего наилучшего и удачи.

То, как он это произнес, звучало как: «Вам понадобится все счастье мира, которое только удастся получить».

Перед отъездом Лудольф объяснил ей, какой дорогой они поедут, как называются города и районы, но Хелена забыла обо всем, когда уже они выехали из Берлина, и просто смотрела в окно на пейзаж, который казался ей совершенно чужим и безлюдным. Ужасно ровный и однообразный, равнина волнистых лугов, болотистые местности и местами озера, окруженные камышами, осокой и деревьями, выглядящими уставшими. Они проезжали мимо старых заброшенных деревень с великолепными каштановыми аллеями и сгорбившимися церквушками из серых камней, а затем снова мимо лугов, на которых паслись только одна или две овцы, а однажды и вовсе только одинокий осел, всегда охраняемые кем-то с винтовкой, мальчишкой или стариком.