Первой перед присяжными выступила Шери Ландри, медсестра, которая была пониже ростом (та самая, которая хотела бы, чтобы, если когда-нибудь об эвакуации пациентов из отделения реанимации снимут художественный фильм, ее роль сыграла Кэти Бейтс). Согласно тексту письма, она заявила большому жюри, что сделала инъекции четырем пациентам «Лайфкэр», находившимся на седьмом этаже, и двум больным на втором этаже. Она призналась, что не имела информации о состоянии пациентов на седьмом этаже и не спрашивала, какими препаратами их лечили до этого, но считала, что все они находились при смерти. Шери Ландри также предполагала, что в отношении пациентов, которым она сделала уколы, имелись решения о непроведении реанимационных мероприятий. При этом она отметила, что главным симптомом, говорившим о скорой смерти пациентов, было мелкое, частое, прерывистое дыхание, которое медики называют агональным.

Дав свидетельские показания большому жюри, Шери Ландри была приятно удивлена тем, насколько дружелюбно были настроены к ней присяжные. Ей показалось, что они были на ее стороне, и она сказала об этом своему адвокату. Лицо одного из них показалось ей знакомым.

Примерно так же все было и в случае с Лори Будо. Она тоже сказала присяжным, что не имела сведений о состоянии пациентов, находившихся на седьмом этаже, и о том, имелось ли решение о непроведении им реанимационных мероприятий, но ей показалось, что все они вот-вот умрут. Будо сообщила, что ввела двум из них морфий и мидазолам.

В письме говорилось, что медсестры, по их собственному признанию, допустили сразу несколько нарушений принятого в Мемориале порядка введения пациентам успокоительных препаратов: для этого требовалась предварительная оценка состояния пациента врачом, информированное согласие самого больного, запись о назначении препарата в медицинской карте и постоянное наблюдение за состоянием пациента с необходимым оборудованием наготове на случай проведения реанимации. Не все эти меры были невыполнимы даже в условиях стихийного бедствия, если целью медсестер действительно было успокоить пациентов, однако присяжным даже не сообщили о сущестовании таких правил.

Авторы письма обратили внимание и на то, что Мэри Жо Д’Амико, старшая сестра хирургического отделения, которая сопровождала Анну Поу, когда та поднималась на седьмой этаж, в своем выступлении перед большим жюри попыталась очернить персонал «Лайфкэр», предположив, что медсестры, работавшие ночью во вторник, «спали во время смены» на втором этаже.

В офисе генерального прокурора штата начали опасаться, что жюри присяжных вообще не выслушает ни одного свидетеля от «Лайфкэр». Это лишило бы сотрудников корпорации единственной возможности попытаться опровергнуть показания медсестер Мемориала, которые, не имея на то никаких причин, решили, что пациенты «Лайфкэр» были безнадежны, и безосновательно обвинили персонал отделения длительного ухода в халатности и бездействии. «Когда сотрудникам корпорации «Лайфкэр» предоставят возможность изложить свою версию событий?» – интересовались авторы письма.

Кроме того, штат потратил «значительные суммы», чтобы заручиться мнениями целой команды экспертов – патологоанатомов, токсикологов, специалистов по медицинской этике – звезд криминалистики, приглашенных Фрэнком Миньярдом. Поскольку в его окружении было много участников движения в защиту Анны Поу, а также по той причине, что он чувствовал себя обязанным отцу обвиняемой, ему было очень трудно выступать против нее одному, и он настоятельно рекомендовал присяжным выслушать мнение всех привлеченных экспертов, большинство из которых считали, что причиной смерти пациентов Мемориала было убийство. Экспертов попросили подготовиться к выступлению перед большим жюри, но никого из них так и не пригласили дать показания.

То же самое произошло и с женой Эмметта Эверетта Кэрри, а также с Анджелой Макманус и Кэтрин Нельсон – дочерьми двух умерших в Мемориале пожилых женщин. Их заставили покинуть седьмой этаж непосредственно перед тем, как их матерям были сделаны смертельные инъекции. «Свидетельские показания родственников умерших, которые утром 1 сентября еще находились в Мемориале, были бы очень важны для понимания общей ситуации в больнице и получения представления о том, какая помощь оказывалась тяжелобольным пациентам», – отмечали авторы письма.

В одном из черновиков этого документа предлагалось привлечь к даче свидетельских показаний перед жюри присяжных врачей Мемориала, причем без предоставления им юридического иммунитета. «В больнице кто-то принимал решения о том, кого следует эвакуировать, а кого нет. Смерти пациентов, находившихся на седьмом этаже, стали следствием этих решений».

Члены большого жюри, казалось, полностью проигнорировали то обстоятельство, что некоторые из врачей больницы на этапе расследования уже контактировали с правоохранительными органами и давали показания в поддержку позиции обвинения. Одним из них был Хорас Бальц. Однако его присяжные в суд тоже не вызвали. В черновике письма генерального прокурора штата в офис окружного прокурора на этот факт обращалось особое внимание: «Мы очень обеспокоены тем, что члены большого жюри присяжных, похоже, уже приняли решение по делу». Джули Каллен много раз говорила об этом во время своих встреч и весьма острых споров с помощником окружного прокурора Моралесом.

Создавалось впечатление, что члены большого жюри больше доверяли слухам. Обычно присяжные приглашали ответственного за расследование выступить с изложением своего мнения, однако Вирджинию Райдер, которой была известна каждая деталь дела, в суд не вызвали.

* * *

Семнадцатого июля 2007 года один из самых популярных радиоведущих Нового Орлеана, Гарланд Робинетт, призвал своих слушателей в знак поддержки Анны Поу вечером собраться на митинг в городском парке. Он напутствовал людей такими словами: «Скажите генеральному прокурору штата и районному прокурору: «Прекратите это уголовное дело. У нас в городе есть вещи поважнее!»

В середине июля Фоти дал телеинтервью радиопередаче Робинетта «Мозговой центр». Прямо во время эфира эмоциональный ведущий обвинил генерального прокурора штата в том, что тот своими действиями распугивает врачей и медсестер, которые разбегаются из штата Луизиана. В ответ Фоти просто повесил трубку. «Весь город возмущен тем, что вы сделали с этой несчастной женщиной-врачом и двумя медсестрами», – заявил напоследок Робинетт, и его звучный голос дрогнул, словно он не смог сдержать слез.

Робинетт, ставший героем благодаря своим непрерывным репортажам в дни урагана «Катрина» и наводнения, после стихийного бедствия проявил себя как один из активных борцов за то, чтобы власти ответили за проявленную ими халатность и недальновидность. Он пришел на радио не так давно, но быстро усвоил, что оно может серьезно влиять на настроения слушателей. Рабинетт был уверен: если ему удастся показать людям, как дело Мемориала может изменить их жизнь, они смогут воздействовать на его исход. Он был взбешен тем, как поступили с Поу, Ландри и Будо, которые «пытались спасти человеческие жизни», и искренне надеялся, что благодаря ему с Фоти произойдет то же, что с прокурором из Дьюка Нифоном.

Погода 17 июля выдалась теплая, но переменчивая, небо время