Джамшид попытался подняться с дивана. Не успел он сделать и двух слабых шагов в ее направлении, как ноги его подкосились, и он рухнул на землю.

– Чай… – Его речь становилась более тягучей. Он посмотрел на нее безумными глазами: – Ты отравила меня?

– Прости, – прошептала она. – Но… ты вроде как сам подал мне идею.

– Мои ноги… – Лицо Джамшида исказилось от страха. Нет, не только от ужаса – от ее предательства. – Как ты могла так поступить со мной? – выдохнул он.

Слезы застилали ей глаза.

– Я не придумала другого способа. – Нари сократила расстояние между ними, чтобы поднять его с пола. Она не допустит, чтобы его нашли в таком состоянии. – К завтрашнему дню все пройдет, клянусь.

Джамшид ухватился за нее, когда она попыталась его отпустить, и вцепился пальцами в ее шаль, когда силы его покинули.

– Не надо, – выпалил он, задыхаясь. – Пожалуйста. Ты будешь совсем одна. Они убьют тебя!

– Тогда я заберу с собой столько их жизней, сколько смогу. – Нари отцепила руки брата, стараясь не плакать. – Прошу, пойми меня. Я потеряла всех, кого осмеливалась полюбить. Я не могу потерять и тебя. Только не тебя. Ты хороший, ты добрый и обязательно станешь великим целителем… – Ее голос сорвался при виде боли, отразившейся на лице Джамшида. Он пытался хватать ее за юбки, за запястья, но Нари ускользнула, отступив на расстояние вытянутой руки. – Если ты все-таки вернешься в Дэвабад… возьми с собой тексты Нахид и отправляйся к Субхе. Учитесь друг у друга.

– Пожалуйста, не делай этого, – взмолился Джамшид, и слезы покатились по его щекам. – Нари, ты больше не одна. Тебе не нужно справляться со всем в одиночку! Давай подождем… Ализейд еще может вернуться! – воскликнул он, хватаясь за соломинки, в надежде задержать ее.

Он прогадал. Если Нари и старалась сохранять последние капли надежды и оптимизма, то циничная сделка с пери поставила на них крест. Она поступила глупо, взяв с Али обещание вернуться. Его судьба была предрешена в тот момент, когда Нари открыла ему свое сердце.

На Нари лежало проклятье, но она ни за что на свете не позволит ему погубить своего брата.

– Сомневаюсь, что Али вернется, Джамшид, – сказав так вслух, Нари показалось, что это именно она приняла яд.

– Нари, не надо, – крикнул Джамшид, но его голос уже становился слабее, когда она развернулась и пошла прочь. – Ты моя сестра. Мы можем сделать это вместе. Мне не нужно, чтобы ты спасала меня!

«Мне не нужно, чтобы ты спасала меня». Нари застыла. Не эти ли слова – эти же в точности слова – она бросила Даре в ту ночь, когда он прокрался в ее спальню в Дэвабаде, намереваясь «спасти» ее от ее собственного решения выйти замуж за Мунтадира? В ту ночь, когда все пошло наперекосяк?

Ты поступаешь с Джамшидом точно так же, как Дара поступил с тобой. И точно так же Нари не было прощения. Обездвижить брата, бессердечно напоминая тому о его страданиях последние несколько лет, было не менее жестоко, чем приставить меч к горлу Али, как сделал Дара, предлагая Нари сделать свой выбор.

Джамшид был воином. Умным и смелым. Он мог бы стать ей ценным помощником и союзником. Нари видела, как они вместе прилетают в Дэвабад, сражаются бок о бок. Ей не пришлось бы быть одной, не пришлось бы в одиночку выполнять эту ужасную задачу.

Но потом навалились воспоминания. Вот Дара рассыпается в прах, вот огонь покидает глаза Низрин. Мертвые шафиты в рабочем лагере и мертвые дэвы на параде. Просьба Али вырезать печать из его сердца слетает с уст, которые она только что целовала.

Все, что я строю, уничтожается. Нари отстранилась от брата, словно обжегшись.

– Прости, Джамшид, – сказала она, направляясь к двери. – Мне очень жаль.

Солнце стояло в зените, опаляя пыльные равнины по берегам реки Гозан, когда Нари вышла из тени крыла своего шеду и занялась приготовлениями.

Первым делом она скинула с себя поношенный шерстяной халат, в который закуталась, чтобы защититься от холодного воздуха высоко над землей. Под ним на Нари было надето платье небесно-голубого цвета, спадавшее до икр, с узором в виде бронзовых лучей солнца. Лосины того же цвета заправлены в удобные сапоги для верховой езды и бега. Она заново повязала на голову золотисто-зеленый платок, старательно закалывая хлопковую ткань, чтобы ее не сорвал ветер. Одежду Нари выбирала тщательно, остановившись на цветах, напоминавших о прошлом империи Нахид, и покрое, который не помешает ее бегству, если все планы пойдут под откос.

Она открыла сумку и достала веточку сладкого базилика, который стащила с кухни замка в Шефале. «На счастье», – сказала ей Низрин много лет назад, вплетая похожую веточку в косу Нари перед ее первым днем работы в лазарете.

Я скучаю по тебе, друг мой. Мне жаль, что твоя жизнь оборвалась так жестоко, и мне жаль, что ты не доверяла мне. Нари сомневалась, что когда-нибудь сможет смириться с тем, что ее любимая наставница оказалась соучастницей заговора Манижи, но она также не собиралась тратить свою жизнь на сожаления о решениях других. Особенно когда ей предстояло спасти целый город. Поэтому Нари просто спрятала веточку базилика под платок и продолжила.

Ее шеду деловито копошился в корзине с фруктами, которую она взяла с собой.

– Абрикосов не осталось, привереда. – Несмотря на упрек, Нари потянулась, чтобы взъерошить ему гриву, и почесала за ухом, когда лев с довольным урчанием прижался к ее руке. – Может, мне следует называть тебя «Мишмиш»[2], раз ты их так сильно любишь?

Вместо ответа он разодрал корзину на части. Нари успела заметить последний абрикос, застрявший в соломенном плетении, прежде чем гигантский лев съел все целиком, вместе с корзиной.

– Я приму это за согласие.

Собравшись с духом, Нари полезла на дно сумки. Оставалось самое последнее.

Кинжал пери.

Она извлекла его наружу, и лезвие сверкнуло серебром на солнце, такое острое, что от легчайшего прикосновения к нему на пальце выступила кровь. Оно оставалось ледяным на ощупь и влажно блестело. Клинок был довольно маленьким, и ей не потребовалось особых усилий, чтобы выхватить кинжал из-за пояса и ударить им в воздух – легкая задача для бывшей карманницы, которая всегда предпочитала миниатюрные ножи.

Размер тоже наверняка неслучаен. Они, должно быть, годами наблюдали и выжидали появления подходящего человека, подходящей мишени, чтобы избавиться от него.

Нари все смотрела на нож. Один удар в сердце, сказали пери.

Руки Дары на ее лице, его умоляющие зеленые глаза. «Все будет хорошо, – пообещал он, когда они стояли во дворце, где разворачивалась кровавая баня. – Она все исправит».