А: Да, но вы понимаете, в этом очень много мифологии. Березовский же создавал мифы. Его реальное влияние – это те эпизоды, которые вы перечислили, 1996 год, Примаков, это так. Но вообще говоря, влияние любого человека, может быть, за исключением президента страны, достаточно ничтожное. Очень многое преувеличивается. Я о том, что он на самом деле не участвовал в выборе Путина, он почти не видел Ельцина. Ни на какие фундаментальные процессы изменения страны он не влиял. Роль того же Чубайса – по тому, что Чубайс сделал для страны, хорошего или плохого, – фундаментально другая. Чубайс сделал частную собственность. Чубайс заложил правила функционирования администрации президента, которые мы до сих пор имеем, и многое другое.

Г: Каждый влияет по-своему.

А: Я говорю, что есть разрыв между мифом и реальностью.

Г: Миф или легенда иногда начинает жить своей жизнью.

А: У Березовского было важное качество. Он не экономил силы. Вообще ничего не экономил, в том числе и деньги, и силы, и время и так далее. Лозунг, который он мог бы написать среди разных других лозунгов своей жизни, – “Всё на продажу”. Вот надо, чтобы женщина любила, и для этого можно сделать все. Я, наверное, человек закомплексованный в этом смысле – мне как-то кажется, что рассказывать молодой девушке про свои выдающиеся достижения в бизнесе, в политике, в чем угодно – это унизительно, я не знаю почему. Мне представляется, что чем-то торговать и что-то выкладывать на стол не совсем прилично. У него такого комплекса точно не было. Всё абсолютно на продажу – все возможности, всё обаяние. Причем сейчас, завтра вообще не существует. Сегодня и сейчас.

Г: Я не соглашусь с тем, что это была некая беспринципная торговля. Он говорил о том, о чем мог говорить. Это то, чем он жил. Я думаю, что если бы он жил фондовым рынком, он бы говорил про фондовый рынок, да? А о чем еще можно говорить с людьми? Можно и вообще не говорить, но тогда на чем строится любовь? Любовь же строится на взаимодействии. Он говорил, она смотрела на него такими глазами, и это было искренне. Я одно могу сказать – что это было искренне.

А: А он сам из-за девушек переживал? Такое было, чтобы он переживал из-за кого-то? Только из-за Марианны?

Г: Из-за Марианны он, безусловно, переживал. И еще была одна, которая устраивала ему номера, и он переживал. Я же говорю, он был в них влюблен, он достаточно быстро остывал, но в тот момент, когда это происходило, это была любовь. Я уже сказал, он мог верить в Бога и не верить с промежутком в полтора часа. Боря был такой человек, у которого много порывов, и он умел каким-то образом переходить из одного состояния в другое.

Он никогда не говорил о женщинах грязно. У него было много женщин. Некоторые из них абсолютно не лезли ни в какие ворота. Некоторые были совершенно замечательные, с моей точки зрения. Но вот иногда соберутся мужики в бане и начинают говорить про женщин, и слушать это невозможно, потому что отвратительно. Так вот Боря, при всем его этом самом, никогда в жизни не сказал грязного слова о женщине, они все для него были платоновской Женщиной с большой буквы. И он во всех них искал, наверное, одно и то же.

Ф: Вокруг Бориса было безумное количество авантюристов, аферистов, подлецов, политических подлецов в том числе. Бориса это не интересовало, пока он был у власти и при власти. У меня ощущение, что он считал, что подлецы лучше работают, потому что не возникает моральных проблем.

А: Сталин так же считал.

Ф: Не буду сейчас перечислять, но мы видим кучу людей, которые, пока Березовский был при власти, работали с Березовским, потом стали работать против Березовского, и никаких проблем ни у кого не было. Самое смешное, что и у Бориса не было с этими людьми серьезных проблем. Он понимал, что бизнес есть бизнес.

Был у него такой иранский знакомый – Киа[222]. Симпатичный парень и достаточно авантюрный. Киа был человеком, на имя которого в промежуточный период после Яковлева купили “Коммерсант”, когда нужно было скрыть то, что его покупает Березовский. Почему-то к тому времени он перебрался в Бразилию. И покупка футбольного клуба была как раз его проектом. Потом они купили этот клуб, и Березовский туда летал какое-то количество раз, не сильно это афишируя. В Бразилии для Березовского все было. Огромная страна, прекрасная площадка.

А: Красивые женщины.

Ф: Девочки, да. Даже не будем сейчас поднимать эту болезненную тему. Слухи ходят, что там тоже с девочками у него было все нормально.

Все судебные бразильские дела были инициированы российской стороной. Это была очередная попытка усложнить Борису жизнь, вполне удачная. Поскольку я должен был там выступать как эксперт, мне прислали судебные материалы, так что я знаю немножко больше, чем все остальные знают. Расследование само по себе было смешным, потому что основным аргументом выдвинули то, что за такую плохую футбольную команду никакой дурак таких больших денег заплатить не может (деньги они вложили совершенно дикие).

В какой-то момент, когда был на эту тему разговор с Борисом, я ему сказал: “Борь, ну зачем? Ну хорошо, Абрамович купил себе футбольный клуб. Но из этого же не следует, что ты должен тоже себе покупать футбольный клуб, да к тому же в Бразилии”. Он говорит: “Да нет… При чем тут футбольный клуб? Это же был вход к президенту. Нам же всю страну обещали отдать”.

А: Это уже какая-то болезнь.

Ф: Да. Я не знаю, что они там собирались делать. Но, конечно, планы были какие-то грандиозные. Бразилия – страна немаленькая.

А: Россия, Бразилия, Украина. С Ющенко он очень плотно в Украине общался, насколько я понимаю.

Ф: Я бы сказал, что в Украине произошло ровно то, что должно было произойти. На самом деле Тимошенко к Борису привел я, буквально физически. Это произошло по следам пленок Кучмы, про которые я потом чуть-чуть тоже расскажу. У меня возникла идея, что, пожалуй, их нужно познакомить.

А: А вы почему занимались Украиной?

Ф: Давайте я уже сейчас все это расскажу с начала до конца и хронологически.

В какой-то момент мне позвонил из Нью-Йорка мой издатель и сказал, что в его кабинете сейчас сидит некий человек по фамилии Мельниченко. Это тот самый человек, который вывез пленки Кучмы из Украины и который хотел бы со мной повидаться и познакомиться. Мы договорились, чтобы Мельниченко ко мне приехал. Мельниченко чуть ли не в тот же день сел в поезд, приехал в Бостон, и мы с ним познакомились. Суть того, что сказал Мельниченко, была в следующем: в его распоряжении находятся эти самые пленки Кучмы, про которые никто, в общем-то, толком ничего не знал, кроме вот этого словосочетания – “пленки Кучмы”. Их можно распечатать, и там много всякой интересной информации, потому что это примерно 600 часов записи президентских разговоров.