Но наиболее определенной в отношении политики Верховного Правителя России явилась 3-я Восточная конференция партии народной свободы, прошедшая в Омске 20–21 мая 1919 г. Лейтмотивом конференции стало определение задач политического курса Российского правительства, времени, когда «период государственных исканий» сменился периодом «четкой формулы единоличной военной диктатуры».

С докладом о послереволюционной политике кадетской партии и истории Восточного отдела выступил его председатель А. К. Клафтон. Некоторые тезисы заслуживают внимания. Так, например, говоря о положении, сложившемся после 1917 г., Клафтон отмечал: «Гражданская война и большевизм отбросили русскую политическую мысль как бы к двум главным полюсам, подобно магниту, на одном конце которого расположились большевики с их социалистической идеологией, а с другой стороны – мы, кадеты, с нашей идеологией…; таким образом, определились центры и полюсы тяготения, столкнулись две идеологии, два основных миропонимания и две политических системы действий… Нам нельзя скрыть того, что революция с огромной силой ударила по нашей программе и по нашей привычной идеологии». Вспоминая доклады Новгородцева на Московской конференции годичной давности, Клафтон говорил, что для «восстановления Русской государственности» партия должна совершить «взлет» над своей программой, стать основой для нового «национального объединения»: «Он (Новгородцев. – В.Ц.) видел в этом национальном объединении все наше будущее, видел в этом взлете над нашими привычными партийными мнениями то необходимое, почти религиозное начало, которое может привести нас к воссозданию Русского государства». «Вожди» партии – Милюков, Винавер, Набоков, Астров – оказались на Юге, а в Сибири «не определилось яркого, влиятельного, единого и мощного центра политической организации». Но наиболее важным становилось участие членов партии в непосредственной государственной, административной работе (в пример ставилась деятельность Пепеляева в должности директора Департамента милиции МВД), которую не только не следовало отвергать, но, напротив, всячески поддерживать «интеллигентными силами». Члены партии должны были отдавать свои силы и в деятельности надпартийных политических объединений – Омского блока и Национального Союза, а также любых других «несоциалистических блоков». В отношении внешней политики необходимо было добиться от союзников «скорейшего признания Российского правительства, возглавляемого Верховным Правителем адмиралом Колчаком», и обеспечить «все средства союзной помощи героически бьющимся на фронтах русским армиям».

Результатом работы конференции стало принятие довольно развернутых «тезисов по тактическому курсу». В них прежде всего отмечалась важность соблюдения политико-правовых принципов, вполне сочетающихся с национальными традициями Русской Гоударственности. Говорилось о «твердом стремлении» кадетской партии «видеть Россию великой, сильной демократией с государственной организацией, воплощающей начало участия всего народа в деле государственном, со всеми признаками правового государства, с политикой, одухотворенной принципами социальной справедливости, в духе своем общенародной, просвещенной, укрепляющей в народе привычки свободы, сочетанные с глубоко укорененной дисциплиной права». Общество следовало ориентировать в сознании того, что военные методы управления страной являются временными и необходимы только для «воссоединения и внутреннего умиротворения России». Однако при этом партия считала, что «должно быть проведено тщательное согласование органов власти гражданской с органами власти военной, причем необходимо, во-первых, точное разграничение функций обеих групп исполнительной власти; во-вторых, в области распоряжений административного характера – признание преимущественного значения власти гражданской». Для этого нужно было усилить полномочия Верховного Правителя России в его «праве назначения и увольнения министров», а также в возможности создания при Колчаке «Особого Совета путем его указа из лиц, им назначенных, но не приобретающих этим никакого особого служебного положения». Не предрешая полномочий Совета («законодательных, законосовещательных или законоподготовительных»), конференция полагала необходимым создать его «в интересах более тесного общения правительства с общественностью». В определенной степени, данную позицию Восточного отдела можно считать предвосхищением элементов будущей «административной революции» Пепеляева в ноябре – декабре 1919 г. и созыва Государственного Земского Совещания осенью 1919 г.

В отношении формы правления предполагалось ее установление «согласно с волей Всероссийского Национального Собрания с учредительными функциями». В области местного самоуправления предполагалось восстановление городских и земских управ в составе «назначаемых правительством общественных деятелей», с последующим объявлением о выборах в городские думы и земские собрания. Показательно, что пункт о партийной политике был одним из последних (13-м). Кадетская партия задавалась целью стать «связующим центром» для всех «российских государственно мыслящих сил», «элементов, как налево, так и направо от партии народной свободы стоящих». Тем самым подтверждался уже не либерально-оппозиционный (как до февраля 1917 г.) характер деятельности партии, а центристско-консервативный, призванный обеспечить политическую поддержку Белому движению. «Мы должны уничтожить силу врага для того, чтобы иметь возможность возродить в России новое правовое государство, покоящееся на началах национальной демократии. В этом отношении необходимо твердо и с полной определенностью заявить, что ни в области политической, ни в области социальной, ни в области земельного вопроса возврата к прошлому быть не может». Эти слова Клафтона, произнесенные им на открытии конференции, были покрыты аплодисментами[556].

Значительная часть заседаний на конференции прошла в обсуждении вопросов внешнеполитического курса. 21 мая на собрании был заслушан доклад представителя ЦК Карпаторусского Совета доктора Капустянского, отметившего единство интересов России и Галицкой Руси. Затем перед собравшимися выступил Устрялов с докладом о геополитических проблемах, сложившихся после окончания Первой мировой войны. Прежде всего, по мнению докладчика, следовало считаться с фактом безоговорочной победы Антанты. «Политика России должна быть включена в орбиту общей политики Согласия». Поэтому «нам нет надобности делать в составе этого лагеря (Антанты. – В.Ц.) резких, решительных, непоправимых разграничений. Наш курс – курс общесоюзнический, мы идем со всеми союзниками, мы поддерживаем общесоюзническую ориентацию». Интересны были замечания Устрялова в отношении геополитического статуса современной и будущей России: «В теперешний момент Согласие распадается на три группы: с одной стороны, вместе или почти вместе идут Англия, Франция и Америка, с другой стороны – Япония, с третьей – Италия… Нам нужно для себя решить вопрос: в междусоюзнической ориентировке какой акцент для нас более важен – англо-американо-французский или японский?.. Не может подлежать никакому сомнению, что первостепенное значение в мире имеет тройственная комбинация: Америка, Англия и Франция. Не может быть никакого сомнения, что в сравнении с ними силы Японии незначительны… Державы опасаются возможности японо-германского сближения в будущем. Японии не доверяют, и это чувствуется повсюду и во всем… Россия есть прежде всего европейская держава, интересы России преимущественно на Западе, и наша внешняя политика должна руководствоваться прежде всего этим принципом». Поэтому, как считал Устрялов, «наиболее благоприятным и дружественным для Омского правительства является отношение к нему Франции, затем Англии… Что касается Америки, то здесь мы видим отношение несколько иного рода. Вильсон действительно колеблется. Как по отношению к Советской власти политика ответственных руководителей Америки не является ясной и установленной, так и по отношению к правительству России возрождающейся эта политика не в достаточной степени определена».