Заседания ЦК от 2 и 6 июня и принятые на них решения об отношении партии к белой власти можно считать прямыми предшественниками партийного совещания при ЦК, заседавшего 29–30 июня 1919 г. в Екатеринодаре. В «тактических резолюциях» отмечалась возможность для партии стать основой межпартийных политических объединений (столь востребованных в период гражданской войны): «завязывать и поддерживать сношения через своих представителей с правыми и левыми группами и их представителями». Основой политической программы становились «руководящие начала, провозглашенные в декларациях Верховного Правителя адмирала Колчака и генерала Деникина». При этом «во всех выступлениях» говорилось, что следовало «вести политику государственную, национальную, а не узкопартийную, подчеркивая необходимость примирения, а не расхождения, при полном сохранении принципиальных основ национальной демократической программы». Характерным было утверждение, что необходимо «избегать всего, что противоречит этой политике и что вносит элементы обострения и вражды…, памятовать, что критика и оппозиция в настоящий период строительства государства более чем когда-либо должны иметь ответственный, государственный и созидательный характер, а не безответственный, революционный и разрушительный. Критика и оппозиция должны иметь в виду не расшатывание основ власти…, а укрепление основ власти, признанной при помощи указаний не одних только недостатков и ошибок, а также положительных мер, которые должны были проведены. И определенных лиц, которые эти меры должны провести». Что касается системы управления, воссоздаваемой на белом Юге, то здесь следовало отказаться от негативного опыта Временного правительства («бессилие и преклонение перед революцией и отказ от утверждения власти наперекор революционной стихии») и создать «новую систему управления», которая «должна быть не простым освобождением от большевизма в целях открытия свободной игры демократических сил, т. е. той же революционной стихии, а установлением твердого порядка, который не может не быть обузданием революционной стихии». Осуществление же данных задач могло произойти лишь при утверждении «единоличной диктаторской власти», которая позволит «утвердить порядок, пресекающий возврат большевизма слева и проявление большевизма справа», и сделает это «разумной демократической политикой…, безболезненным и решительным проявлением сильной власти». Участие членов партии «в краевых правительствах» допускалось с учетом «строгих норм против всяких уклонений в сторону федералистических и сепаратистических течений», при «невозможности возврата к старому централизму…, децентрализации и областной автономии». Примечательно также, что ЦК признавал «неизбежность реакции» после подавления революции, но считал необходимым предотвратить реакцию в форме «болезненного пароксизма» (аналогичного революции), избежать это путем участия «русских прогрессивных элементов» в «предстоящем государственном строительстве».

Отправляя на места решения конференции, ЦК партии заявлял о своем намерении «в свое время созвать всероссийский партийный съезд», но при этом подтверждал важность повседневной партийной работы. В этом отношении особенно выделялись требования о выпуске материалов партийной прессы «в больших городах, тотчас по их освобождении от большевиков…, пока там не завоюют газетный рынок социалистическая и правомонархическая пресса». В Екатеринодаре при ЦК было создано пресс-бюро во главе с князем Долгоруким[563].

Последним крупным форумом кадетской партии в России стало партийное совещание (конференция) в Харькове, прошедшая 3–6 ноября 1919 г. Осенью 1919 г., в преддверии ожидавшегося «освобождения Москвы и Петрограда» и «окончания гражданской войны», вопросы общеполитического порядка уступали свою значимость проблемам более конкретным. В октябре 1919 г. кадетский ЦК, переехавший к этому времени из Екатеринодара в Ростов-на-Дону, рассматривал некоторые положения аграрной политики. А Харьковское совещание конкретизировало ряд вопросов, относившихся к государственному устройству России, национальным проблемам и аграрно-крестьянской политике. Партия явно претендовала на роль ведущей политической силы после «победы над большевиками». В совещании участвовали члены ЦК и бывшие члены Государственной Думы, а также представители Ростовского, Киевского, Полтавского, Харьковского, Воронежского, Черниговского, Екатеринодарского, Одесского, Владикавказского и др. региональных партийных комитетов (всего 30 человек). Вел заседания князь П. Д. Долгоруков, его заместителями были избраны Н. Н. Ковалевский и А. В. Маклецов. 3–4 ноября оживленные прения происходили «по тактическому докладу», в частности, по вопросу о «национальной диктатуре» и ее весьма разнообразном толковании. Долгоруков отметил важность укрепления партийных структур: «Нужно сплотиться в партии на национально-государственной платформе, а также сплотить общество и народ вне партии. Разные оттенки в воззрениях членов партии надо оставить на второй план. Мы стоим на большой московской дороге, и нам надо заботиться о том, чтобы войти в Москву сплоченной организованной партией, а не распыленной». П. Я. Рысс (автор книги «Русский опыт», один из разработчиков проекта постановления «по тактическим вопросам»), выступая от Одесского комитета, отметил необходимость более точного использования термина «национальная диктатура» (впервые употребленного в годы Великой французской революции), введенного для оценки политического устройства в Белом движении. Особо отмечалось, что политическая программа должна синтезировать революционные перемены: «Необходимо было бы взять то основное и здоровое, что дала революция, и закрепить его». «Национальное не должно смешивать с националистическим, – убеждал Рысс, – должна быть культура общерусская, а не изоляция культур. Русская культура – это творчество всех народов, населяющих Россию». Рысс выдвинул позицию, во многом схожую с популярной в 1917–1918 гг. теорией неприятия «левого» и «правого радикализма», призвав товарищей по партии более вдумчиво относиться к различным политическим декларациям. Рысс полагал возможным признание фактической диктатуры, но считал ненужным открыто выражать поддержку диктаторским методам, поскольку это противоречило демократическим принципам, исповедуемым партией. Его отчасти поддержал М. К. Имшенецкий (от Черниговского комитета), заявивший, что диктатура – понятие сугубо военное и «реакционное» (в лучшем смысле этого слова): «Добровольческая армия – сила не наша, она вышла из военной среды; и диктатура, которую мы имеем теперь, – диктатура военная…; диктатура – это неизбежное проявление реакции против революции. Эту реакцию мы должны приветствовать, но не должны с ней сливаться». С ними не согласился М. А. Маклецов (Харьковский комитет): «Диктатор должен быть не только диктатором-освободителем, но и диктатором-устроителем, создающим государство на началах демократизма, самоуправления областей, равноправия». В. И. Снегирев (Ростовский комитет) отмечал принципиальную важность понимания того, что гражданская война есть противоборство диктатур и что «надо противопоставить диктатуре пролетариата военную диктатуру». «Никакой конституционной диктатуры быть не может. Что касается слова «национальная», то весь процесс возрождения идет под флагом национальным. Наше несчастье в том, что мы никогда не были национальны. Наша партия была российской, но она не была русской. Должно быть единство Национальности, Православной Веры и Государства». Поэтому «надо поддерживать Добровольческую армию не постольку поскольку, а безусловно надо органически слиться с ней». Его коллега по ростовскому комитету В. М. Знаменский также отмечал, что «национальная диктатура… должна быть именно национальной – просто военной силой нельзя создать государства. По законам истории Россия должна быть теперь государством демократическим, буржуазным, либеральным». Знаменский был уверен в правильности именно социально-экономического понимания термина, поэтому «либерализм, свободу в эпоху междоусобной войны придется отодвинуть – остаются лишь два первых условия». Для становления буржуазной системы необходимо опереться на крестьянство – это «единственная платформа для создания государства». «Его надо привлечь к себе, его надо сделать буржуазным, т. е. надо провести земельную реформу».