начнем друг друга колотить… Одно дело, когда мы были детьми. А теперь мы оба здоровенные мужики. Еще несколько драк — и для кого-то из нас все может закончиться плачевно. Что думаешь? Хочешь, я просто… исчезну?

Марио уткнулся лицом в ладони и сказал бесцветным голосом, в котором сквозила лишь усталость.

— Я не имею права просить тебя остаться. Но… но я молю тебя. Если ты снова уйдешь, я просто не знаю, что буду делать.

Томми посмотрел на него с ужасом. Потом встал, обогнул стол и положил ладони на сгорбленные плечи.

— Ты не так меня понял. Я не грожусь от тебя уйти. Я спрашиваю, будет ли тебе легче, если я уйду. А если хочешь, чтобы я остался, то тебе не придется преследовать меня с винтовкой.

Марио вскинул голову. От губы отошел пластырь, и ранка снова кровоточила.

— Зачем ты делал эти грязные намеки насчет мальчика?

«Это правда или нет?!» — хотелось завопить Томми, но он сдержался.

— Что ж. Я ревновал.

Марио обнял его и очень тихо произнес:

— У тебя нет причин меня ревновать, Везунчик. Ни к кому. Если хочешь, чтобы я его прогнал, я его прогоню.

Томми уставился в пол.

— Нет. Нам только репутации снобов не хватает, — а потом из остатков злости выпалил: — Мне больно видеть, как ты пресмыкаешься перед этим Реддиком.

В трейлере воцарилось долгое молчание.

— Томми, — сказал, наконец, Марио, — Поль подобрал меня, когда я очутился на самом низу. Я бродяжничал. Как я уже говорил, я год шатался по Мексике, работал на ярмарке в Тихуане. Потом прибился к самому затрапезному шоу в Штатах. Был чернорабочим, продавал билеты, Думаешь, сейчас я развалина? Ты бы видел меня тогда.

Он умолк, вспоминая прошлое, потом набрался духу и продолжил:

— Но меня и из этого шоу вышвырнули. Я два месяца просидел в тюрьме в Эль-Пасо.

— Господи. За что?

— А ты как думаешь? Адвокат свел все к нарушению общественного порядка, иначе бы мне светило десять лет. Дело-то было в Техасе, — с минуту Марио изучал пол, затем признался: — У мальчишки были рыжие волосы. То есть, он не был мальчишкой… служил в военно-воздушных силах.

Томми не мог выдавить и слова.

— Налей мне кофе.

Марио протянул чашку, и Томми плеснул в нее из кофейника, не замечая, что проливает кофе Марио на руку. Марио забрал у него кофейник и поставил на плиту.

— Я вышел, начал искать работу. Услышал, что Бландингу не хватает людей, и он отправил меня встретиться с Реддиком. Мы подружились. Вроде как… были в чем-то похожи. Он меня принял, выдал аванс из собственного кармана, подождал, пока я верну форму и снова встану на ноги. Только я не сказал ему, что когда-то носил фамилию Сантелли. Он прикрыл меня перед боссом: Бландинг бы не нанял меня, если бы знал, что я сидел. Сам бы я в жизни не справился, Том.

У Томми оставались еще вопросы, но он был уверен, что не получит ответов. Он-то полагал, что сам вытащил Марио из ямы. Теперь стало ясно, что он и не представлял, насколько эта яма была глубока.

— Реддик… гей?

Марио надолго задумался, потом сказал:

— Возможно. Только… только он старается это перебороть. Такое бывает. Не то чтобы он признавался, но то, что я ему рассказал, его не отвернуло. Может, я просто не в его вкусе. Так или иначе, я многим ему обязан.

Он снова поколебался.

— Слушай, Везунчик, насчет этого паренька… Джека… Слушай, я бы не стал заводить шашни на стоянке. Не стал бы рисковать, что все дойдет до босса, и у Поля будут из-за меня проблемы.

— Черт, — сказал Томми. — Мне жутко неловко.

Марио сжал его руку.

— Я не хотел, ragazzo. Просто Поль действительно хороший парень.

Он встал — знакомо смущенный.

— Дрянной кофе. Пойду сварю новый.

Через некоторое время он вернулся к Томми, сгорбившемуся за столом, и встал позади него.

— Парень, мы наверняка сможем ладить, если будем держать себя в руках. Давай пообещаем друг другу больше не заводиться, а?

Томми ощутил, как его раздирает старая полузабытая боль.

— По-моему, с обещаниями нам как-то не везет.

— Это точно, — сдавленно согласился Марио. — Мне до смерти за себя стыдно. Тебе от этого легче?

Томми молча покачал головой. Ему, скорее, было тяжелее. Что-то глубоко внутри подсказывало, что на этот раз они должны остаться вместе — а иначе все пойдет насмарку — только он не знал почему. Он не был достаточно искушен в философских раздумьях, чтобы считать себя проводником Марио к спасению, но в то же время как бы ходил на цыпочках вокруг этой мысли и отчаянно стыдился собсвенной заносчивости. Теперь он знал, насколько это самонадеянно.

Я должен вернуть его на Побережье в целости и сохранности. Потому что он нужен мне таким. Но для этого надо найти способ уживаться так, чтобы не порвать друг друга в клочья. Я должен что-то придумать, потому что его нервы никуда не годятся, а мои пока еще в порядке.

Томми прислонился к Марио затылком, потом повернулся и обнял его за пояс, сам не осознавая, что часто проделывал так, когда был маленьким.

— Черт возьми, приятель, — пробормотал он, — если бы эти разборки приносили тебе пользу, я бы, наверное, позволил себя лупить. Но ты же потом буквально на куски рассыпаешься.

— Ох, безумный мальчишка, — прошептал Марио. — Дурной безумный мальчишка.

А потом, без всяких переходов, печальное и торжественное скрещенье рук превратилось в тесное напряженное объятие. Томми впервые — смутным проблеском — понял, как это напряжение появляется в Марио, затем мысль ушла без следа. С минуту они не двигались, будто бы