— Т-с-с, — будто успокаивая, он погладил её по щеке. — Я просто трахну тебя на прощанье. С тебя не убудет. В этом ты, пожалуй, всё-таки хороша.

В следующее мгновение он стянул с неё штаны вместе с трусиками в район бедер.

— Пусти, сволочь! — заорала Рината, впервые испытав смешанный с гневом страх. — Ненавижу тебя!

— Взаимно. — Он поцеловал её в губы, а когда попытался проникнуть языком ей в рот, она с силой укусила его.

— Ах ты сука!

Игорь на мгновение опешил, и Рина зажмурилась, ожидая, что он ударит её, но вместо этого почувствовала, что хватка его ослабла. Воспользовавшись секундной заминкой, она вырвала руку и вцепилась ему в волосы. Зашипев, он снова сомкнул пальцы на её запястье и пригвоздил кисть к постели. В любой другой момент Рината смогла бы разве что пошевелить пальцами, но сейчас в её крови бурлило столько адреналина, что она с непонятно откуда взявшейся силой изогнулась под ним и вновь выдернула руку из его хватки. Ладонь её наткнулась на прохладный металл медали. Не раздумывая, Рина схватила олимпийское золото и со всего маху ударила Игоря торцом. На пальцы её, на её бледное лицо, упало несколько алых капель. Игорь прижал ладонь к глазу и, громко матерясь, мгновенно отпрянул от неё. Получив желанную свободу, Рината вскочила с кровати и иступлено заорала:

— Больше никогда не смей трогать меня! Больше никогда не смей приближаться ко мне! Ненавижу тебя, Крылов! Ненавижу!

Он смотрел на неё молча, размазывая по лицу струящуюся сквозь пальцы кровь, и во взгляде его было ровно столько же лютой ненависти, сколько и в её. Рината чувствовала, как её захлестывает истерика. С трудом сдерживая всхлипы, она подтянула штаны, в последний раз взглянула на Игоря и мотнула головой. Распущенные волосы её колыхнулись, а он всё так же стоял и смотрел на неё своим тяжелым, мрачным взглядом. Она попятилась. Еще и еще, а потом, распахнув дверь, выскочила в коридор.

Не помня себя, Рина дошла до лестницы и, проигнорировав услужливо отворивший створки лифт, помчалась на свой этаж. Дыхание вырывалось рваными толчками, воздуха не хватало, и она сделала несколько больших жадных глотков ртом. На самой последней ступеньке она, схватившись за поручень, остановилась и с силой зажмурилась. Из груди вырвался то ли всхлип, то ли стон. Ей было больно. Ей было противно и мерзко. Перед глазами так и стояло перекошенное злобой лицо Игоря, говорившего слова, которые ей не хотелось слышать, которые рушили её, разбивали на осколки, отрывали от него и уносили все дальше и дальше. Слезы текли по щекам горячими каплями. Их было так нескончаемо много, что она даже не пыталась сдерживаться. Судорожно втянув в легкие воздух, она скорчилась от боли в боку, прижала к телу ладошку и надрывно всхлипнула. Оторвавшись от поручня, бросила взгляд на руку. Кажется, она рассекла ему бровь… На ладони остались кровяные разводы, и Рината судорожно потерла руку об футболку, а после поспешила в свою комнату.

В тот момент, когда она открыла дверь их с Алисой номера, соседка как раз выходила из ванной. Откинув волосы, Рина вытерла ладонью слезы и, отведя взгляд, направилась к постели.

— Ринат… — Алиса перевела обеспокоенный взгляд с её лица на окровавленную руку. Глаза её, большие, тёмно-карие, расширились от ужаса. Но это было лишь началом. Так и не дойдя до постели, Рина скорчилась и, нервно стиснув зубы, прижала ладонь к низу живота. — Рината!

Не колеблясь ни мгновения, Алиса бросилась к ней. Рина смотрела на неё с мольбой и страхом, и от этого Алиса чувствовала себя ещё более беспомощной, чем была на самом деле. Руки Ринаты соскользнули с живота ниже, и когда Алиса заставила её отвести их, обе они вскрикнули. Ладони Рины были в крови. Жалобно поскуливая, Рината вытащила из кармана телефон и протянула его Решетниковой.

— Звони!

— В скорую? — забирая трубку, быстро спросила та.

— Бердникову звони, — выдавила Рината, осела на пол и, плотно сдвинув ноги, заплакала.

Лера видела, как от корпуса сборной России отъехала карета скорой помощи. Она проводила машину заинтересованным взглядом и хотела уже зайти внутрь, но зазвонивший в руках телефон вынудил её слегка подкорректировать собственные планы. Ответила она не сразу. Села на лавочку и несколько секунд смотрела на высветившееся на экране имя, а затем все же нажала на кнопку «ответить» и приложила телефон к уху.

— Здравствуйте… Да, я все сделала… Ну… Последний раз, когда я его видела, он был в ярости… — Лера посмотрела на фонарь и прищурилась. — Думаю, что раз уж я принимаю во всём этом такое… непосредственное участие, я имею право знать, скажем так, немного больше…. Да. Да, я абсолютно уверена. Думаю, что и в будущем от меня может быть много пользы, — последнюю фразу Лера произнесла громче, и тут же поспешила понизить голос. — Помните, о чём мы договаривались… Хорошо. До свидания. — Она отключила телефон и тяжело выдохнула. Ей предоставили право выбора, и Лера очень надеялась, что она не прогадала.

Сочи, 22 февраля, показательные выступления по фигурному катанию

Она знала, что выходить на лёд ей не стоит и с полным правом могла бы отказаться от выступления в гала-шоу, но не сделала этого, хоть Бердников очень настаивал. Возможно, из-за природного упрямства, а может быть, из-за нежелания дать Игорю хоть малейший повод подумать, что она струсила, что она избегает его. Сильные девочки не ноют, а олимпийские чемпионки — тем более.

Три дня она провела в Сочинской больнице. Для всех, кроме отца, она улетела в Москву, для всех, кроме отца и Алисы Решетниковой, ставшей невольной свидетельницей произошедшего. Все эти дни она пыталась что-то обдумывать, анализировать, пыталась искать виноватых. Если бы отец так легкомысленно не отправил Фёдорову домой за документами, если бы подумал, что та обязательно сунет нос в чужие дела, если бы он не держал личные бумаги с рабочими… Если бы, если бы, если бы. Но как бы ни хотелось Ринате переложить хоть малую толику вины на плечи отца, сделать этого она не могла. И даже сыгравшая в случившемся самую непосредственную роль Лера казалась сейчас чем-то абстрактным, незаслуживающим внимания. Для Рины она словно бы растворилась, пропала, сделалась похожей на пыльное облачко. Она могла бы разогнать это облачко несколькими взмахами руки, но испытывала к нему такое пренебрежение, что не желала утруждать себя даже этим.

Дверь раздевалки открылась, и Рината, приподняв веки, нехотя посмотрела на вошедшего. Её бы воля — она бы закрылась в тихой комнате с приглушенным светом и просидела там неделю-другую. Видеть никого не хотелось, но возле шкафчиков стояла Алиса, и она была, пожалуй, единственным человеком помимо отца и матери, не вызывавшем у Ринаты раздражения.

— Ты в порядке? — тихо спросила она, посмотрев на Рину.

Рината бессознательно отметила, что Алисе удивительно идут все оттенки красного, бордового и коричневого, чем та и пользовалась без зазрения совести. Вот и сейчас, в платье насыщенного винного цвета с небольшой россыпью страз по подолу, выглядела Алиса более чем шикарно.