Даже ненакрашенная. Даже с ногами-лапшой и обиженная на меня до конца наших жизней. Любая. Любая Лора мне сгодится. Так что, умоляю тебя, очнись… Очнись… – И он принялся повторять, как заведенный, одно и то же, потому что даже слов у него больше не осталось – только ее имя: – Лора. Лора. Лора…

– Че тебе надо?

Франц от неожиданности, уже потеряв надежду на ответ, чуть ее с себя не скинул. Бледные веки Лоры затрепетали. Медленно, почти лениво открыв глаза, она посмотрела на него в упор снизу вверх, а Франц посмотрел на нее. В полумраке пещеры глаза ее казались синими, как океан, из которого она появилась, только правый зрачок почему‐то был уже, а левый – шире. Он наклонился еще ниже, приглядываясь, и, моргая часто-часто, в конце концов столкнулся с ней носами.

– Ты что, не умерла? – спросил Франц шепотом.

– Нет. Можешь не завидовать, – ответила она и сморщилась, как изюм, обхватив свою голову руками. – Ох! Кажется, у меня сотряс. Ты так вертелся под водой, что я несколько раз головой о камни приложилась. Вырубилась еще на полпути. Ну, и как далеко нас унесло? Где мы?

Франц не знал, где они. Его это вообще сейчас мало интересовало. Он даже по сторонам толком не смотрел и успел заметить лишь серые камни под ними с подозрительно ровными, будто отшлифованными краями и такими же безупречными швами. Они словно были выложены человеческой рукой, как и своды у них над головами. Но вместо того, чтобы начать оглядываться и наверстывать упущенное, Франц продолжал молча пялиться на Лору. Он так и не отпустил ее из рук, даже когда она с ворчанием завертелась, уперлась ему в грудь локтем.

Может, его сердце и не билось, но вдруг стало ощущаться в груди таким легким, будто отрастило крылья и готовилось взлететь.

– Как ты не утонула?! – закричал он прямо ей на ухо, наконец‐то придя в себя. – Неизвестно, сколько времени ты провела в реке, пока я тебя не нашел, и еще минут десять, пока нас сюда не вынесло. Ты должна была захлебнуться двести раз!

– У вас с Ламмасом что, одна мозговая клетка на двоих? Я русалка, дурень, хоть и бывшая! Утони бывшая русалка, это было бы слишком жестокой шуткой даже для судьбы. Ой, г-хм, что это у меня с голосом…

Вдруг осознав, что в ее легких и желудке до сих пор булькает вода, из-за чего и сама Лора булькала, когда говорила, как закипевший под крышкой суп, она отвернулась от Франца, сунула себе два пальца в рот и вытошнила ее всю вместе с остатками непереваренной пищи. Поначалу Франц скривился, но затем, немного подумав, сделал точно так же. Воды в них обоих набралось столько, что хватило бы на целый детский бассейн.

– Так где мы? – спросила Лора, вытершись рукавом и завертев по сторонам взъерошенной головой, на что Франц предпочел сделать вид, что не имеет к этой ее взъерошенности никакого отношения. И это не его истерично трясущиеся пальцы наплели ей на макушке колтуны, похожие на вороньи гнезда. И вообще не он стенал и распинался, признаваясь ей в любви, фантазируя о том, как со скорбным видом понесет домой ее мертвое тельце и будет спать с ним в обнимку, пока оно не окоченеет и не разложится. – Что это за место? Почему мы вообще здесь? В чем была проблема догрести со мной до берега? Ты что, дистрофик?

Судя по тому, как Лора обрушилась на него с недовольством и вопросами, она действительно не услышала и не заметила ничего из этого. И то определенно было к лучшему. Франц неловко почесал затылок, сдвигаясь и садясь рядом с ней у края мутно-серой воды, к которой Лора, подмяв свою блестящую юбку, уже подползла, что‐то проверяя.

– Во-первых, там было сильное течение, – принялся оправдываться Франц. – Эта река затягивает, как болото! А во‐вторых, я не умею плавать.

Лора оглянулась на него, все еще глупо улыбающегося от эйфории. В последний раз такое облегчение он испытывал, только когда выяснил, что может расчленять себя, сколько угодно, потому что его кусочки все равно срастаются обратно.

«Какая же Лора все‐таки красивая, – думал Франц тем временем. – Правда, до тех пор, пока не откроет рот, как обычно». Хотя сейчас она на странность промолчала. Кажется, смутилась или даже смягчилась, что было на Лору вдвойне непохоже. Действительно сотрясение мозга? Ее губы сжимались, наконец‐то вернув себе здоровый розовый оттенок, как и щеки. Брови сошлись на переносице. Словом, у Лоры было такое выражение лица, будто она увидела хромого щеночка, которого не может взять домой. Секунду…

«Она меня что, жалеет?! Эй!»

– Я поняла, где мы, – сказала Лора, выпрямив спину и подтащив под себя недвижные ноги. – Это канализация Самайнтауна.

– Чего?

Франц передернулся, опустившись с небес на землю, и первым делом задрал свою белую рубашку, принявшись ее обнюхивать. Но ничем, кроме речной воды и, может быть, тины она не пахла. Тогда Лора пояснила, закатив глаза:

– Здесь нет отходов. Это та ветвь коллектора, которую я проектировала для мэра еще года два назад. Кажется, теперь я понимаю, зачем он тогда просил у Джека старые чертежи… Помнишь, горожане еще жаловались, что в центре города воняет стоками? Все потому, что этот участок сети должен был разгрузить остальные, но, как видишь, вода здесь абсолютно чистая, а значит, его построить‐то построили, но вот в эксплуатацию не ввели. Интересно, почему…

«Не только красивая, но еще и умная!» – запищал Франц в мыслях, благо, что не вслух.

Тряхнув головой, он заставил себя сосредоточиться и внимательно посмотрел в направлении, куда Лора указывала пальцем, пока говорила. Выложенные графитовым камнем своды, арки с переходами между туннелями, плоские бордюры, решетки и насосы с задвижками, контролирующими подачу воды… Где‐то в стороне шумело речное течение, и Франц догадывался, что именно оттуда их сюда и принесло. Канализация действительно выглядела новой и оборудованной, но если бы не Лора, Франц бы даже не понял, что это именно она. Ибо место это скорее напоминало природную пещеру – всюду здесь росли зелень и цветы. Незабудки, мох, крупные грибы с красно-белыми шляпками, толстые зеленые петли покрывали стены за их спинами и потолки, будто скользкие влажные камни обернули в махровые одеяла. Франц не понимал, как мог не заметить этого сразу, даже увлеченный Лорой. В глазах буквально рябило от обилия изумрудного цвета! Ему даже пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд на чем‐то одном. Бутоны белладонны, похожие на маленькие колокола, и их черные круглые ягоды смотрели на них двоих, как множество глаз, и воздух, плотный, мерцал от пыльцы медуницы с дурманом. Но больше всего