По-настоящему важной оставалась, конечно же, Германия. В марте – апреле 1947 года на встрече Совета министров иностранных дел в Москве согласия достичь не удалось. Американцы, в частности, уже не демонстрировали готовности удовлетворять требования СССР о выплате репарации западными зонами оккупации; как утверждал видный республиканец Джон Фостер Даллес, эти выплаты «фактически превратят СССР в хозяина всей Германии, включая Рур, а за Германией последует вся Европа».[1173] Сталин справедливо воспринял создание «Бизонии», денежную реформу и внедрение «плана Маршалла» как шаги по подготовке к учреждению западногерманского государства и последующему воссоединению Германии под контролем Запада. Решительно настроенный помешать возникновению этой смертельной угрозы своим европейским амбициям, Сталин отозвал представителя СССР в Консультативном совете союзников в конце марта 1948 г. В конце июня, сразу же после денежной реформы, была установлена блокада: прекращена подача воды и электричества и закрыты все въезды в город – в контролируемые западными союзниками зоны Берлина. Этот шаг был направлен не столько на то, чтобы прогнать союзников из бывшей немецкой столицы, сколько на то, чтобы побудить их не принимать мер по привлечению Германии на свою сторону. Борьба за влияние в Центральной Европе вступила в новую, более интенсивную фазу.

Запад ответил ужесточением политики сдерживания, особенно в Центральной Европе. Транспортные самолеты союзников снабжали Берлин по воздуху всю зиму 1948/49 года и вынудили Сталина снять блокаду.[1174] В начале апреля 1949 года Соединенные Штаты, Канада, Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Норвегия, Дания, Исландия, Португалия и Италия совместно сформировали Организацию Североатлантического договора. Участники соглашения объявили, что «вооруженное нападение на одного или нескольких членов организации в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на всех» и повлечет за собой «коллективную самооборону» всех участников НАТО. Иными словами, в Европе мирного времени произошла очередная геополитическая революция: теперь Соединенные Штаты (и Канада) выступали гарантом послевоенного территориального урегулирования, а давно признанная «общность судеб» Европы и Северной Америки получила международное правовое выражение. Договор был направлен в первую очередь против Советского Союза, но многие его участники также рассчитывали обезопасить себя от возрождения немецкого могущества. Британский генерал «Паг» Исмей, первый генеральный секретарь НАТО, саркастически заметил, что НАТО придумали, чтобы впустить американцев, отогнать русских и растоптать немцев.

Вскоре после этого западные союзники решили рискнуть и демократизировать Германию в качестве наилучшей стратегии недопущения сюда Сталина, а также «встроить» страну в общий фронт против коммунизма. В конце мая 1949 года американскую, британскую и французскую зоны оккупации объединили в Федеративную Республику Германии (или просто Западная Германия, это название быстро прижилось). Немецкую конституцию составили, по выражению одного из американских участников контактной группы, «с прицелом на международные задачи».[1175] Она предусматривала федерацию регионов со значительной автономией, гораздо более напоминавшую былые Германский Союз и Второй рейх, чем централизованные Веймарскую республику и Третий рейх. Это свидетельствовало отчасти о сохранении в Германии крепких традиций федерализма, а отчасти отражало стремление оккупационных властей, прежде всего французов, помешать появлению сильного немецкого государства. По той же причине новая республика должна была пока оставаться демилитаризованной. Чтобы не допустить «инфильтрации» Советского Союза в новое государство, немецкая конституция закрепляла право частной собственности, каковое эффективно исключало любое движение в направлении плановой экономики, и содержала статьи о гарантиях основных прав личности. Аналогично, приглашение присоединиться к новому Генеральному соглашению о тарифах и торговле (ГАТТ) избавляло Западную Германию от соблазна прибегнуть к экономическому протекционизму; она должна была интегрироваться в мировую экономическую систему. Внутренняя структура Германии и европейский баланс сил были, как всегда, тесно связаны.

Вопреки едва ли не всеобщему скептицизму, демократия в Западной Германии расцвела.[1176] Канцлер Конрад Аденауэр и его министр экономики Людвиг Эрхард принесли стране экономический бум, партийная система стабилизировалась, а в рамках «социальной рыночной экономики» трудовые отношения и перераспределение доходов регулировались настолько хорошо, что вызванные экономическими проблемами социальные беспорядки, которые погубили Веймарскую республику и призрак которых вновь возник после войны, остались в прошлом. Левые и правые объединились против тоталитаризма и коммунизма, а также (по крайней мере ретроспективно) против нацизма.[1177] Важнейшими для новой демократии вопросами были советская угроза и примирение с европейскими соседями. Поэтому Аденауэр принялся искать сближения с Францией; эта дипломатическая революция в итоге оказалась краеугольным камнем послевоенной европейской геополитики.[1178]

Противостояние между Сталиным и Западом, равно как и сохранявшиеся опасения по поводу немецкого реваншизма, являлись доминирующими факторами европейской и американской внутренней политики. Американские президентские выборы 1948 года сопровождались широкой дискуссией о месте Америки в мире и о последствиях сделанного выбора для общества и экономики. С точки зрения Гарри Трумэна выборы превратились, по сути, в референдум о доверии его тактике сдерживания. Напротив, лидер партии «прогрессистов» Генри Уоллес ратовал за компромиссную политику в отношении Советского Союза. Республиканцы переживали серьезный раскол между изоляционистами наподобие Роберта Тафта, именовавшего план Маршалла дорогостоящей глупостью, и интернационалистами наподобие будущего кандидата в президенты Томаса Дьюи, который одобрял тактику сдерживания. В ходе избирательной кампании республиканцы не смогли нанести сколько-нибудь ощутимых ударов по Трумэну или по его, как выразился Дьюи, «капитулянтской политике, которая швырнула 200 миллионов человек в Европе в объятия Советской России».[1179] К всеобщему удивлению, Трумэн выиграл выборы, одержав победу в том числе вследствие своего внешнеполитического курса и «решимости», продемонстрированной во время Берлинского кризиса.