заявив, что не доверяет ни одной из партий. "Король не сдержал ни одного из своих обещаний, а что касается коннетабля, то он является человеком, который не может принять ни одного сюзерена и не заботится ни о чем, кроме своих собственных интересов…".

Через несколько дней, в начале мая 1474 года, французский и бургундский посланники заключили соглашение, по которому граф де Сен-Поль, объявленный врагом обоих государей, должен был быть предан смерти в течение восьми дней первым, кто его схватит, или передан другому для казни. Людовик не замедлил дорого заплатить за это сотрудничество: он обязался снабжать герцога войсками и передать ему, помимо Сен-Кантена, все земли и владения, которые коннетабль имел в пределах его королевства. Однако де Сен-Полю, который теперь осознавал грозившую ему опасность и продолжал делать предложения обеим сторонам, удалось убедить короля, который, подозревал, что герцог Карл готовится предать своего государя, и склонить графа на свою сторону. В результате Людовик отправил краткое послание своим уполномоченным и добился аннулирования соглашения против графа де Сен-Поля. "И если мы правильно воспринимаем действия короля, — замечает Коммин, — то его поступок имел большой смысл, ибо я полагаю, что упомянутый коннетабль был бы принят герцогом Бургундским, получив от него Сен-Кантен, какие бы обещания сам ни давал".

Две недели спустя, 14 мая, Людовик имел беседу с графом де Сен-Полем в деревне Фарнье, между Нуайоном и Амом, опорным пунктом коннетабля. Полный опасений, граф принял все меры предосторожности, чтобы обеспечить свою безопасность. На дамбе, перегораживающей болотистый ручей, было установлено не одно, а два заграждения на расстоянии около двенадцати футов друг от друга. Король заставил де Сен-Поля ждать довольно долго. Затем, заблаговременно отправив Коммина для принесения извинений, он вошел в деревню в сопровождении своих главных офицеров, шотландской гвардии и около 600 латников, под командованием злейшего врага коннетабля, Антуана де Шабанна, графа де Даммартен, Великого магистра королевского двора.

За вторым заграждением находился коннетабль, сидя на лошади в окружении полудюжины сторонников, а за дамбой стоял отряд численностью около 300 человек. Сопровождавшие графа де Сен-Поля не носили доспехов, но и Коммин, и Кристоферо да Боллате могли видеть, что шелковая мантия коннетабля скрывает кирасу. Вместе с некоторыми своими советниками король подошел к первому заграждению. Громким голосом, "из-за расстояния между ними", Луи де Люксембург, который склонился в глубоком почтении, но не сходя с места, сказал государю: "Сир, я пришел к Вам, чтобы показать всем, что я не бургундец и никогда им не был, как Вам внушили, но Ваш слуга и добрый француз, которым я всегда буду с Вашего позволения; и я хочу довести до Вашего сведения, что истинные бургундцы — это те, кто обвинил меня в том, что я не такой, как все". Людовик с легкостью ответил: "Мой брат [то есть "свояк", поскольку граф был женат на Марии Савойской, свояченице Людовика], я всегда считал Вас верным и поэтому проявил доброжелательность. Давай забудем о прошлом и перейдем к другому, более важному, как для Вас, так и для меня". После этого король, а вскоре и граф, дали знак своим советникам удалиться, а их секретари составили охранные грамоты и обещания дружбы. Затем коннетабль приказал открыть ворота со своей стороны и подошел к воротам Людовика. Все еще верхом на лошадях, они обнялись и, обменявшись грамотами, составленными их секретарями, начали беседовать "в очень интимной и дружеской манере" в течение более получаса. Стоявший в стороне Коммин, не преминул заметить: "Людовик увидел, что коннетабль внезапно вышел из себя. Он поспешно попросил открыть королевские ворота и поспешил встать рядом с государем. Он громко извинялся за то, что взял с собой вооруженных людей и принял столько мер предосторожности, объяснив это близостью к бургундской территории, и, кроме того, боязнью, что страшный старый живодер де Даммартен может попытаться что-то предпринять против него. Он смиренно предложил королю пройтись с ним немного, но тот заявил, что это не к чему, добавив, что прекрасно знает, что коннетабль является верным подданным. Поэтому Людовик вернулся один к своим приближенным, чьи мрачные взгляды и раздраженный ропот выдавали их недовольство. Им надоело высокомерие де Сен-Поля, и король с удовольствием дал им понять, что встреча с коннетаблем только усилила его антипатию к графу".

"В тот день он [граф де Сен-Поль] был в большой опасности", — лаконично заметил Филипп де Коммин. Через несколько дней коннетабль, одетый по этому случаю очень просто, встретился с королем и графом де Даммартен. Под проливным дождем Людовик приказал двум врагам примириться. После этого, он больше никогда не видел коннетабля Франции.

108

Летом 1472 года король Арагона Хуан II окончательно подавил восстание в провинции Каталония — восстание, которое было обречено на поражение с момента смерти герцога Иоанна Калабрийского в декабре 1471 года. На рассвете 1 февраля 1473 года король Хуан II появился перед Перпиньяном с небольшой армией; население города поспешило открыть перед ним ворота, а французский гарнизон под командованием Антуана, сеньора дю Ло, был вынужден искать убежища в цитадели. Людовик XI немедленно отправил подкрепления и припасы на юг, и еще до конца апреля ему сообщили, что его войска осадили Перпиньян. Однако штурмы города французами не увенчались успехом, а сам дю Ло вскоре попал в плен; жара, болезни и недостаток продовольствия подорвали моральный дух осаждающих и проредили их ряды, так что к середине июля французская армия была вынуждена отступить. Было подписано перемирие, которое должно было истечь 1 октября и во время которого должны были состояться мирные переговоры.

Однако Людовик остался равнодушен к угрозам, с помощью которых герцог Бургундский надеялся отговорить его от продолжения войны с Арагоном. 28 июня он написал Антуану де Шабанну: "Монсеньёр Великий магистр, два герольда Бургундии, то есть Золотая измена и Люксембург, прибыли сообщить мне, то есть: Золотая измена призвать меня к заключению перемирия с королем Арагона, а Люксембург — отправиться к упомянутому королю Хуану Арагонскому, чтобы сообщить ему об этом. Я ответил им, что, со своей стороны, я хотел бы соблюдать перемирие, если король Арагона его соблюдет, но что это он нарушил его и отнял у меня места, и, если он хочет вернуть их мне, я готов соблюдать перемирие. И по этому поводу я велю отвести упомянутого Люксембурга к губернатору Дофине и поручаю ему держать его у себя, пока его не затребуют обратно; и, в это время, герцог Бургундский будет считать, что его герольд выполняет самую лучшую миссию в мире".

Герцог Карл в это время был занят в Германии, овладевая герцогством Гельдерн, поэтому Людовик воспользовался этим, чтобы как можно быстрее уладить свои дела в Руссильоне. Чтобы обеспечить удовлетворительные условия, он выбрал своим представителем отца де Рокаберти, арагонца, "который пользовался большим авторитетом у Хуана II"