Тома и Микла проспали полдня. Тэйн трудился над мельницей, затем над домом. После обеда, когда он вернулся к работе, Рула последовала за ним.

– Что с ними случилось? – спросил он.

– Они вернулись почти на рассвете и ничего не рассказывали.

– Они не пострадали?

– Все закончилось еще до того, как они туда добрались. – В голосе ее снова звучал страх, но на этот раз она держала себя в руках.

«Похоже, я взвалил на себя гору ответственности», – подумал Тэйн.

Какое-то время она наблюдала за его работой, любуясь, как он ловко укладывает на место бревна.

Вскарабкавшись наверх, чтобы проверить работу Томы, он по привычке окинул взглядом горизонт. Возле соседнего холма за домом наблюдал всадник. Тэйн выпрямился на бревне. Всадник помахал ему. Тэйн ответил тем же.

Внутри земляной хижины кто-то начал ругаться. Рула поспешила туда. Тэйн вздохнул. По крайней мере, ему не требовалось объяснять, почему он приветствует врага.

Несколько минут спустя на улицу вышел похмельный Микла. В левой руке он держал кувшин с пивом.

– Добрый день! – крикнул Тэйн.

– С какого дьявола он добрый? – Микла подошел и прислонился к опоре. – Где ты был прошлой ночью?

– Спал в хлеву, а что?

– Не знаю. Тома!

Вышел Тома. Он выглядел еще хуже, чем его шурин.

– Что?

– Что там говорил старик Коску?

– Понятия не имею. Старый пройдоха болтал всю ночь. Я еще в прошлом году перестал его слушать.

– Насчет бродяги, который прогнал кайдаровцев?

– А… Не помню. Про черного великана-колдуна? Ему уже много лет видится всякая чушь. Не думаю, что он когда-либо бывает трезв.

– Прошлой ночью он был трезв. И в первый раз, когда его пытались поджечь, он рассказывал то же самое.

Тома пожал плечами:

– Можешь верить, во что хочешь. Он сумасшедший.

Однако он все же подозрительно посмотрел на Тэйна.

– Кто-то идет, – сказал Тэйн.

Со стороны дома Коску кто-то бежал. Вскоре Тома и Микла тоже увидели гостя.

– Это Уэс. Младший сын Коску, – сказал Тома. – Что на этот раз стряслось?

Мальчик подбежал к ним и проговорил, тяжело дыша:

– Папа… пошел за Олагом.

– Успокойся, – сказал ему Микла. – Сперва отдышись.

Мальчик не стал долго ждать:

– Мы вернулись в дом посмотреть, не осталось ли чего. Мы нашли Мари. Мы думали, она убежала к Йески… Она вся обгорела. Потом пришел Ивон Пилсуски. Он сказал, что Олаг в городе и болтает насчет того, чтобы преподать папе урок. И папа пошел в город. Чтобы его убить.

Тэйн вздохнул. Казалось, этому не будет конца. И рано или поздно прольется кровь.

Тома посмотрел на Миклу. Микла на него.

– Ну? – спросил Тома.

– Вероятно, уже слишком поздно.

– Ты пойдешь?

Микла потер лоб, откинув волосы с глаз:

– Ладно. Пойду.

Он направился к дому, Тома – за ним.

Когда оба вернулись, у Миклы был меч, а у Томы – посох. Обойдя вокруг дома, они молча направились в сторону деревни.

Из дома выбежала Рула:

– Тэйн! Останови их! Их убьют!

Он схватил ее за плечи, удерживая перед собой:

– Я не могу.

– Нет, можешь. Ты… ты просто не хочешь.

Что-то в ней сломалось, вернулся прежний страх. Нападение кайдаровцев подействовало на нее так, как, по их планам, оно должно было подействовать на всех жителей Земстви.

– Я просто не могу. Я сделал все возможное. Но теперь без крови не обойтись.

– Тогда иди с ними. Чтобы с ними ничего не случилось.

Тэйн печально покачал головой, чувствуя, что его загнали в угол.

Нужно было идти – чтобы защитить мужчину, заявлявшего права на женщину, которая нравилась Тэйну. Если он не пойдет и Тома погибнет, он всю жизнь будет задавать себе вопрос, не хотел ли он сам, чтобы это случилось.

Он ненадолго закрыл глаза, а затем посмотрел на небо, избегая взгляда Рулы. Безоблачное и голубое, оно напомнило день, когда он в последний раз убил человека. Вдалеке, в стороне дома Коску, кружили стервятники, предвещая новые смерти.

– Ладно. – Он подошел к сынишке Коску, который сидел возле нового дома, опустив голову на колени. – Уэс, мы идем в город. Ты останешься с госпожой Клекла?

– Хорошо, – ответил мальчик, не поднимая головы.

Тэйн направился к хлеву:

– Позаботься о нем, Рула. Ему сейчас нужна материнская ласка.

Тома и Микла шли быстро, и Тэйн не смог их обогнать, пока они не оказались рядом с деревней. Держась поодаль, он въехал в поселок следом за ними и оставил коня возле первого дома.

В поселке были две лошади, и обе принадлежали кайдаровцам. Тэйн сделал вид, будто их не заметил. Коску и кайдаровец стояли посреди дороги, о чем-то ожесточенно споря. Весь поселок наблюдал за ними. Коску размахивал ножом.

Тэйн заметил второго кайдаровца. Гримнир стоял, прислонившись к стене между домами, и ухмылялся. Большая шляпа скрывала его лысину.

Тэйн двинулся в сторону Томы и Миклы, продолжавших наседать на Олага.

Олаг что-то сказал. Коску бросился на кайдаровца. Блеснуло лезвие, и Коску упал. Олаг пнул его и рассмеялся. Старик застонал.

Микла и Тома кинулись вперед. Кайдаровец вытащил меч.

Гримнир, продолжая ухмыляться, направился к ним.

Тэйн схватил его за левую руку:

– Нет!

Гримнир попытался вырваться, но тщетно. Он попытался ударить Тэйна, но тот блокировал удар, стукнув Гримнира по лицу.

– Я сказал – нет.

Гримнир помедлил. Глаза его округлились.

– Не двигайся, или я тебя убью.

Гримнир потянулся к мечу.

Тэйн сильнее сжал его руку.

Гримнир заскулил.

А на дороге становилось реальностью пророчество Тэйна.

Микла был когда-то солдатом, но теперь он столь же состарился, как и его меч. Олаг отбил удар его меча, сделав на нем зазубрину. Тома замахнулся посохом, целя в голову кайдаровца, но Олаг с легкостью оттолкнул его.

Тэйн печально вздохнул:

– Гримнир, выходи на дорогу, садись на лошадь и возвращайся в Башню. И побыстрее, иначе не увидишь захода солнца.

Он отпустил руку кайдаровца, положив ладонь на рукоять меча.

Гримнир ему поверил и бросился к лошади, придерживая шляпу.