Олаг взглянул в его сторону, улыбнулся и крикнул:

– Давай присоединяйся, верзила!

Мгновение спустя он озадаченно смотрел вслед удирающему галопом Гримниру.

Тэйн направился к Олагу. Тома упал, раненный в плечо. Микла получил десяток порезов. Олаг с ним забавлялся, и по испуганному виду Миклы было видно, что еще немного – и он бросится бежать.

– Прекрати! – приказал Тэйн.

Олаг отступил на шаг, разглядывая его из-под рыжих бровей на бородатом лице. Он облизнул губы и улыбнулся:

– Еще один?

Он вонзил меч в живот Миклы.

Мечи Тэйна со свистом вылетели из ножен. Вечернее солнце отбрасывало на клинки отблески цвета пурпура и индиго.

Олаг перестал улыбаться.

Он был хорошим воином. Но кайдаровцу никогда еще не приходилось сражаться с человеком, вооруженным двумя мечами.

Двадцать секунд спустя он упал.

Жители поселка в ужасе наблюдали за происходящим. Послышался ропот, кто-то заговорил о таинственном великане, про которого рассказывал Коску. Тэйн не обращал на них внимания.

Он опустился на колено.

Для Миклы все было кончено. Жизни Томы ничто не угрожало, но ясно было, что плечо будет беспокоить его до конца дней.

Тэйн перевязал рану Клеклы, затем свистнул, подзывая коня. Усадив Тому в седло, он уложил позади него Миклу, затем вытер клинки об одежду мертвого кайдаровца и двинулся в сторону дома.

Тома потрясенно смотрел на горизонт, не говоря ни слова.

XIV

Рула выбежала им навстречу. Тэйн не мог понять, откуда она обо всем узнала.

Наступила темнота.

Стебан шагал позади матери, бледный, с застывшим лицом. Взглянув на отца и дядю, он словно ушел в свой неприступный внутренний мир.

– Прости, Рула. Я не успел. Человек, который это сделал, мертв – если это может хоть чем-то помочь.

Охваченный неподдельным горем, он обнял ее за талию.

Стебан скользнул под его другую руку, и они направились к земляной хижине. Конь следовал за ними, держа нос в дюйме от правого плеча Тэйна. Старый солдат был рад, что животное тоже ему сочувствует.

Они положили Миклу на тюфяк, а Тому в постель.

– Как он? – спросила Рула.

Она двигалась и говорила словно живой мертвец.

Тэйн уже видел подобное. Ей нужно было расслабиться, иначе горе ее убьет. Он слегка коснулся ее руки:

– Он будет жить. Рана чистая. Главная проблема сейчас – потрясение, скорее эмоциональное, чем физическое.

Стебан смотрел на них круглыми и полными тоски глазами.

Тэйн присел рядом с Томой и снова начал обрабатывать рану:

– Принеси нитки и иглу, Рула. Так быстрее заживет.

– Ты еще и хирург?

– Я командовал сотней человек. И отвечал за их жизни.

Пламя в очаге неожиданно заплясало, и порыв ветра взмахнул закрывавшим дверной проем одеялом. В дом ворвался холодный воздух.

– Опять дождь, – сказала Рула.

– Похоже, гроза. Иголку?

– А… да.

Он взял иглу и нить.

– Стебан, иди сюда.

Мальчик двинулся к нему, словно погруженный в наркотические грезы.

– Садись. Мне нужна твоя помощь.

Стебан покачал головой.

– Ты хотел стать солдатом. Сейчас я начну тебя учить.

Стебан опустился на пол.

– Самые печальные уроки – самые тяжкие. И самые важные. Солдату приходится смотреть, как умирают друзья. Положи сюда пальцы, вот так. Прижми. Нет, мягче. Просто держи рану закрытой.

Тэйн вдел нить в иглу.

– Дядя Микла… Как это случилось? – Мальчик до сих пор не верил в происшедшее. Его дядя мог все.

– Он забыл об одной заповеди солдата – выступил против врага, которого не знал. И еще забыл о том, что прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз пользовался мечом.

– О…

– Держи крепче, Стебан. Я начинаю.

Тома дернулся, когда игла вошла в плоть, из его горла вырвался стон.

– Микла! Нет! – С воспоминанием к нему вернулся рассудок.

– Тома! – резко бросил Тэйн. – Лежи смирно. Рула, помоги нам. Он должен лежать не двигаясь.

Тома продолжал сопротивляться. Пошла кровь.

Стебан судорожно закашлялся.

– Держись, Стебан. Рула, встань на колени рядом с постелью. Тома, ты меня слышишь?

Клекла перестал сопротивляться. Взгляд его встретился со взглядом Тэйна.

– Я пытаюсь тебя зашить. Лежи спокойно.

Рула провела пальцами по лицу Томы.

– Хорошо. Постарайся расслабиться. Это недолго. Да, хорошая мысль, Стебан.

Мальчик выбежал наружу и вернулся с полными горстями шерсти. Тэйн использовал ее, чтобы стереть кровь.

– Держи края раны, Стебан.

Пальцы мальчика дрогнули, когда их коснулась кровь, но он стойко держался.

– Хорошо. Солдат должен делать то, что следует делать, нравится ему это или нет. Тома? Я начинаю.

– Угу.

На то, чтобы наложить шов, потребовалось меньше минуты, и еще столько же, чтобы забинтовать рану.

– Рула, приготовь бульон. Ему он понадобится, и немало. Я пойду в хлев, найду что-нибудь обезболивающее. Стебан, вымой руки.

Мальчик не отрываясь смотрел на кровь отца на своих пальцах.

Порыв холодного ветра пошевелил огонь и занавеску на двери, и тут же хлынул дождь. Сквозь шум падающих капель послышался удар грома.

– Град, – сказала Рула.

– Мне нужно завести коня внутрь. Что с овцами?

– Стебан ими займется. Стебан?

Над Земстви снова громыхнул гром, и ночь прорезала молния. Овцы заблеяли.

– Стебан, прошу тебя! Пока они не перепугались!

– Еще один урок, Стебан. – Тэйн вывел мальчика за дверь. – Нужно делать свое дело, что бы ни случилось.

Дождь был холодным и пронизывающим. Громадные капли и градины обжигали кожу. Гром и молнии усилились. Ветер вцеплялся ледяными когтями в прорехи в одежде Тэйна. Он завел коня в хлев, и возвращение мерина успокоило мула и корову. В свете молний Тэйн обыскал свои мешки.

Стебан тоже загнал овец в хлев. Здесь было тесно, зато безопасно.

Тэйн подошел к нему, желая помочь, и вдруг увидел среди вспышек молний быстро приближавшегося всадника, который лежал на шее лошади, прячась от ветра. Он направлялся к дому.