результатом государственного волюнтаризма. То же самое, но по принципиально иным причинам произошло во второй половине XIX столетия на Западе: холокосты поздневикторианской эпохи, волны голода, вызванные рыночными отношениями капитализма, унесли жизни свыше 30 миллионов человек. Природные стихии, как ураган El Nino, приводят к наводнениям и губят урожай. В свою очередь, мировой капиталистический рынок снижает стратегический запас зерна, необходимый в случае природных бедствий, — ведь цены растут именно тогда, когда появляется товарный дефицит, поэтому зерно даже вывозят из регионов, пораженных голодом, чтобы получить максимальную прибыль от продажи. Правительства принципиально не желают вмешиваться в эту ситуацию, считая, что свободный рынок — это лучший способ удовлетворить человеческие нужды (Davis, 2001). Не исключено, что и в XXI столетии, когда роль государственного регулирования столь ослаблена, мы снова повторим наши горестные ошибки, вызванные слепой верой в либеральную экономику, свободную от государственного вмешательства.

ГЛАВА 12

Югославия, I

На пути в опасную зону

ОБСТАНОВКА В ЕВРОПЕ

Поражение фашистской Германии не покончило с этническими чистками в Европе. После капитуляции чисткам подверглась проигравшая «раса господ». В 1945 г. 18 миллионов немцев жили на Востоке за пределами родины. Советские немцы в основном остались в местах своего проживания, остальных насильственно переселили на Запад. 12 миллионов немецких переселенцев добрались до Германии, 2 миллиона не смогли этого сделать — они погибли в пути от рук местного населения, месть котрого была беспощадной. Лишь несколько тысяч из этого числа могли быть нацистскими преступниками. Оскар Шиндлер, провозглашенный праведником и в Израиле, и в Голливуде, был одним из тех трех миллионов судетских немцев, которых изгнали, лишили собственности, но не убили. И польское, и чешское правительства поддержали депортацию так же, как и союзники. В 1944 г. Черчилль в Палате Общин заявил, что депортации принесут «наиболее удовлетворительное и долгосрочное» решение этнических проблем. «Смешанного населения не должно быть во избежание таких проблем, как в Эльзасе и Лотарингии. Надо провести тщательную чистку». Президент Чехословакии Эдвард Бенеш назвал судетских немцев «нежизнеспособной популяцией», а один чешский генерал перефразировал крылатое изречение: «Хороший немец — мертвый немец». Лейтенант Смрчина «зачистил» немецкую деревню, уничтожив 25 мужчин и двух женщин без малейшего повода. Другой офицер снял с поезда и расстрелял 265 немцев — мужчин, женщин, детей. Немцы вспоминали, что красноармейцы относились к ним лучше, чем обычные чехи и поляки, если не считать изнасилований — советские солдаты изнасиловали тысячи и тысячи немецких женщин (Hayden, 1996: 727–728; Naimark, 2001: гл. 4; Seifert, 1994: 54, 67). Немцы внезапно оказались в роли жертвы, и те, кто стал их гонителями, считали это справедливым возмездием. На Востоке осталось меньше 3 миллионов немцев, это значит, что 85 % были депортированы. Большая часть пути к этнически чистой Европе была пройдена.

В Чехословакии вместо немцев расселили чехов и словаков. В Польше границы двигались вместе с людьми. Соглашение с Советским Союзом о расширении границ Польши на 150 миль к западу предусматривало переселение 4,3 миллиона поляков на запад и 520 тысяч украинцев, белорусов и литовцев на территорию СССР. Раньше Польша была польской на 67 %, теперь она стала польской на более чем 90 %. В Югославии гнев народа обрушился на хорватских, боснийских и сербских коллаборантов. Сербские партизаны вырезали почти 100 тысяч человек, в основном это были сдавшиеся хорваты. Немцев выдворили из Воеводины, после чего там обосновались сербские поселенцы.

Обмен населением был признан меньшим из двух зол: полицейские депортации и переселения в любом случае были лучше, чем вакханалия этнонационалистической демократии. Шехтман (Schechtman, 1962: 369) считает, что обмены населением по межправительственным договорам — лучший способ избежать этнических войн. Взгляд в послевоенное прошлое вызывает уважение к точке зрения хорватского социолога профессора Томашича. Он предложил ООН вернуть все сербские и хорватские меньшинства на их историческую родину. Это, считает ученый, помогло бы создать две устойчивые федерации: восточно-православную (Сербию, Македонию и Черногорию) и католическую (Хорватию и Словению). Впрочем, как и многие другие эксперты, он не посчитал нужным предоставить государственность боснийским и албанским мусульманам.

Древняя европейская практика чисток воскресла, когда 150 тысяч турок были выселены из Болгарии. Полумиллионная греческая диаспора в Турции сократилась до 100 тысяч после восстаний 1955 г. В 1970-е через «очищение» прошел и Кипр: 200 тысяч греков и турок разбежались по «своим» государствам на одном острове. Сейчас этнические меньшинства на Кипре не превышают тысячи человек. В 1993 г. ⅘ из 15 тысяч греков, проживавших в Абхазии, переселились на северное побережье Черного моря. Греки и турки всегда были космополитами, перемешанными в мультикультурной среде. Теперь они живут в пределах своих государств. Турецкая республика и соседние страны все еще дискриминируют курдские меньшинства, правда, ситуация с курдами изменилась к лучшему в Ираке, во всяком случае пока.

Коммунистические Советский Союз и Югославия на протяжении 40 лет держали под контролем национальный вопрос. Возможно, это высшее достижение социализма, которое не смогли повторить пришедшие им на смену молодые демократии. Привилегированной нацией в Советском Союзе были русские. И в СССР, и в Югославии народы обладали автономией в «принадлежавших» им республиках, при этом коммунистические партии решали национальные вопросы, делая упор на интернациональную классовую солидарность. Эта идиллия начала разрушаться в годы зрелого социализма. Начиная с середины 1970-х миллионы русских, ощутив этническое давление, начали возвращаться в Россию из Средней Азии. В тот период лишь маленькие прибалтийские республики продолжали оставаться привлекательными для русских (Bell-Fialkoff, 1996: 178–179). Коммунистическая Болгария начала притеснять турок. К 1989 г. уехало 350 тысяч. Оставшихся турок (наряду с цыганами и другими меньшинствами) заставляли принимать болгарские имена. Это было формой культурного подавления. И все же «народовластие» в его коммунистическом варианте, пусть и несовершенное в иных проявлениях, по духу своему было интернациональным. Для марксистов класс был выше этничности.

Распад советской империи происходил между 1985 и 1991 г. Вначале сецессия не сопровождалась сколь-либо значительным насилием. Новорожденные государства оставались полуавторитарными и консервативными, опасавшимися социальной мобилизации и конфликтов. Будущее виделось им как плюралистическая демократия и социально ориентированный рыночный капитализм. Большинство лидеров стран Восточной Европы усвоили западный взгляд на органический национализм как на социальный регресс. Кроме того, национализм мог бы помешать им в налаживании отношений с Евросоюзом. Националистические партии тогда играли вторую скрипку в оркестре либерально-капиталистических и экс-коммунистических, а ныне социал-демократических партий. В странах с бесспорными государственными границами националистам не удалось воскресить дух реваншизма. Румыния старалась не обижать мадьяр. За пределами Российской Федерации оказалось 25 миллионов русских, живущих в независимых государствах, где доминировали другие этничности. Русская постсоветская диаспора