– Смотрите, – сказал он очень спокойным для такого буйного человека голосом. – Может, мы попробуем докопаться до истины с вашей стороны. Вы не слышали ни о какой войне? Не о… Ладно, смотрите. Люди из моей страны прибыли на Исландию, чтобы защищать ее от германцев… Сейчас защищаем от русских, но тогда были германцы. Помните, когда это было?

Хельги покачал головой:

– Этого никогда не было, – сказал он, – или я вообще ничего не знаю. Кто такие эти «русские»? (Позже он узнал, что незнакомец имел в виду Гардарики.) Может, старые чернокнижники…

– Он говорит об ирландских монахах, – объяснил я. – У них было здесь небольшое поселение, пока не пришли норманны, но теперь они окончательно отсюда убрались. Однако же это было… г-м-м, более сотни лет назад. Твои люди помогали этим монахам?

– Я никогда о них не слышал, – сказал он. Казалось, что у него перехватило дыхание. – Вы… Разве вы, исландцы, не прибыли сюда из Норвегии?

– Да, около сотни лет назад, – терпеливо ответил я. – После того как король Харальд Прекрасноволосый завоевал все норманнские земли и…

– Сотню лет назад! – прошептал он. Я увидел, как он побледнел – целиком, всей кожей. – Какой сейчас год?

Мы уставились на него.

– Так… Сейчас второй год после великого лова семги, – попытался объяснить я.

– Какой год после Рождества Христова? Я это имею в виду, – хрипло взмолился он.

– А-а-а, так ты христианин? Подожди, дай подумать… Однажды я имел разговор с епископом в Англии, мы удерживали его для выкупа… И он тогда сказал… Так-так… Мне кажется, что он сказал, что этот Христос жил тысячу лет назад, а может, чуть меньше.

– Тысячу… – Он затряс головой, а затем что-то словно вышло из него, и он встал как вкопанный и так и стоял с остекленевшими глазами… Да, я видел стекло, я же говорил тебе, что много путешествовал… Он чуть ли не окаменел, и, когда мы повели его к изгороди, он шел послушно, как маленький ребенок.

Ты сам видишь, священник, что моя жена Рагнхильда все еще красива, даже в столь преклонном возрасте, а Торгунна пошла вся в нее. Она была высокая и худая, с пышной копной золотых волос. Тогда она была еще девицей, поэтому распущенные волосы спускались ниже ее плеч. У нее были огромные синие глаза и небольшое лицо в форме сердечка и алые губы. Во всех отношениях она была очень миловидной и добросердечной, поэтому все мужчины любили ее. Сверри Сноррасон ушел с викингами, когда она отказала ему, и был убит, но ни у кого не хватило мозгов увидеть, что удача просто оставила его.

Итак, мы привели этого Джеральда Сэмссона (когда я спросил, он ответил, что его отца звали Сэм) к себе домой, оставив Сигурда и Грима собирать выброшенный на берег лес. Есть люди, которые нипочем не приведут в свой дом христианина из-за страха перед колдовством, но у меня широкие взгляды, а Хельги, конечно, падок на все новое. Наш гость спотыкался как слепой, когда мы шли по полю, но, похоже, очнулся, когда мы зашли во двор. Он осмотрел все здания, начиная с конюшни и сараев и заканчивая коптильней, пивоварней, кухней, баней, алтарем и жилым домом. А в дверях стояла Торгунна.

Их взгляды на мгновение встретились, и я увидел, как она зарделась, но не обратил тогда на это внимания. Наша обувь гремела по дорожке, когда мы шли по двору, пиная лающих собак. Мои два раба, чистившие конюшни, прервали работу, чтобы поглазеть на странника, поэтому мне пришлось загонять их обратно со словами, что непригодный ни к чему человек – замечательная жертва. Это весьма полезное дело, которого вам, христианам, недостает; сам я никогда не совершал человеческих жертвоприношений, но ты даже представить себе не можешь, насколько помогает в жизни осознание того, что в любой момент его можно осуществить.

Мы зашли в дом, и я объявил имя Джеральда своим домочадцам, а также рассказал, как мы его нашли. Рагнхильда послала своих служанок развести огонь и подать пива, а я провел Джеральда к помосту и сел рядом с ним. Торгунна принесла нам до краев наполненные рога.

Джеральд попробовал сваренный напиток и скривился. Это меня несколько задело, так как мое пиво все признают отменным, и я спросил его, что с ним не так. Он грубо засмеялся и сказал, что все хорошо, но он больше привык к пиву, которое пенится и не является таким кислым.

– И где же, интересно мне, такое делают? – спросил я раздраженно.

– Да везде. И в Исландии тоже… нет… – он уставился в пустоту перед собой. – Скажем так… в Винланде.

– Где этот Винланд? – спросил я.

– Это страна, лежащая к западу от моей. Я думал, что вы знаете… Постойте-ка, – он встряхнул головой. – Может, удастся выяснить… Слышали ли вы о человеке по имени Лейф Эрикссон?[52]

– Нет, – ответил я. С тех пор я понял, что это – одно из подтверждений его истории, потому что сейчас Лейф Эрикссон является известным вождем. И я достаточно серьезно воспринимаю истории о земле, которую видел Бьярни Херюльфссон[53].

– А о его отце Эрике Рыжем?[54] – сказал Джеральд.

– Да, о нем наслышан, – ответил я. – Если ты говоришь о норманне, который приехал сюда из-за бойни на его родине, а потом отбыл из Исландии по той же причине и поселился теперь со своими людьми в Гренландии…

– Тогда это сейчас… Незадолго до путешествия Лейфа, – прошептал он. – Конец десятого века.

– Эй! – требовательно окрикнул чужака Хельги. – Мы достаточно терпеливо тебя выслушали, но хватит говорить загадками. Сохраним их для пиров и веселых попоек. Говори откровенно, откуда ты и как оказался здесь?

Джеральда вновь затрясло, да так, что он закрыл лицо руками.

– Оставь человека в покое, Хельги, – сказала Торгунна. – Разве не видишь, что он очень обеспокоен!

Он поднял голову и посмотрел на нее, как израненная собака, которую ласково погладили. В доме было сумрачно, свет проникал через окна в крыше, поэтому свечи не зажигали, но видно было плохо. Тем не менее я заметил, как зарделись лица у этих двоих.

Джеральд набрал в легкие воздуха и начал ощупывать свою одежду; казалось, что она вся состояла из сплошных карманов. Он достал небольшую пергаментную коробочку, вытащил из нее тонкую белую палочку и вставил себе в рот. Затем он вытащил другую коробку, из которой показалась деревянная палочка. Потерев ее о коробку, он извлек пламя. Это пламя он поднес к палочке во рту и вдохнул дым.