эта изменчивость моих взглядов, эта их неустойчивость есть благо и является наиболее полноценным переживанием всей проблематики.

Я свободен и податлив, как вода, как воздух… Но что сильнее океана и ветра?

У меня нет твердых убеждений, и понадобилось прожить долгую жизнь чтобы понять, осознать и – главное – ощутить на глубинном эмоциональном уровне, что это и есть свобода, это и есть то прекрасное, что нам дарует жизнь еще одной важной мыслью хочется поделиться: о  священном. (В других местах я использую синонимическое понятие – сакральное.) Точнее, о чувстве священного. Я улавливаю это чувство в самом себе без всякой связи с религиями, вероучениями. Это чувство непросто описать словами… Это и трепет, и восхищение, и любование, и тревога, и страх, и радость… Ощущение «священного» возникает, когда я соприкасаюсь даже не с какими-то объектами – мать, дети, внуки, любимая женщина; ночное небо или море, но с другими собственными эмоциями, воспоминаниями об ушедших людях, событиях… Священный трепет, священная память, священная радость. Думаю, именно в этой эмоции и есть зародыш того, что я называю религиозным чувством. В нем, в этом чувстве еще нет никакого бога и никакого нарратива о нем или о мироздании. Есть я – и мои же эмоции.

Все рассуждения о религии мало чего стоят без приятия «священного» как факта эмоционального мира человека. Это уже потом «священными» могут стать роща и камень, небеса и воды, гром и ветер, дерево, устройство или могила. После этого возникает религия как система взглядов, а вслед за этим – богословие, религиоведение и все прочее. Можно что-то из этого принять как свою веру, стать членом церкви, можно рассматривать это с точки зрения науки, изучающей религиозные взгляды. Но хорошо бы при всем при этом помнить об эмоции «священного», не сводя ее ни к божественному влиянию, ни к гносеологическим корням познания мира человеком. Место и для того и для другого пусть останется, но пусть в глубине самоанализа теплится огонек того детского восхищения и того трепета, который, быть может, возникал в душе хоть однажды при долгом взгляде в прекрасное звездное небо…

Религия и наука

Мне часто встречаются (на просторах Интернета они просто толпятся!) люди, так и сяк «примиряющие» науку и религию. Чаще всего они пытаются «поставить науку на службу религии» и «научно» доказать существование бога. Я же давно развел религию и науку на безопасное расстояние и спокойно оперирую и тем и другим, не испытывая никаких затруднений. Напротив, я стал гармоничнее, сильнее, полнокровнее.

Наука и религия – две разные формы познания мира и человека в мире. У науки свое предметное поле, свои методы и цели, у религии – другие, у художественного творчества – это тоже форма познания – третьи. (Говоря о науке, я имею в виду – прежде всего или даже только – естественные науки, а в отношении так называемых гуманитарных наук предпочитаю говорить как о «дисциплинах», об упорядоченном знании. Такой подход: отделение гуманитарного знания от наук не нов и остается предметом разногласий. Подробнее см. Наука.) У некоторых (многих, к сожалению) ревнителей веры можно часто встретить такие, как им кажется, каверзные и убийственные вопросы-утверждения: «А вот наука не может ответить на вопрос, зачем, для чего происходит то-то и то-то или почему мир устроен именно таким образом и т.  д.» В чем тут лукавство? А в том, что наука принципиально не ставит вопросы типа «зачем?» и «для чего?». Эти вопросы задает религия и такие разделы наших знаний, как, например, психология или философия. Наука ищет ответ на вопрос «как?», а не «зачем?». Зачем яблоко падает на землю – вопрос не к физике или химии. Физика может рассказать, как именно происходит падение, по каким законам, может создать математическую модель движения яблока и его притяжения к  Земле. А вот рассуждение на тему «зачем» оно упало, распадается либо на продолжение рациональной логики (упало на почву, чтобы семена могли прорасти и т.  д.), либо уходит в метафизику: упало по воле Божьей.

Вот еще один пример кажущейся каверзы, используемой религиозными спорщиками. Утверждается, что религиозные догматы – утверждения, принимающиеся как абсолютная истина,  – и научные аксиомы – это одно и то же с точки зрения базиса и методологии построения системы знаний. Это не так: догмат не может быть подвергнут сомнению, изменен или заменен. Если это сделать, вероучение рухнет и либо исчезнет, либо выстроится на новых основаниях как другое вероучение. Аксиомы в науке (в математике, например) осознанно и изначально формулируются лишь как возможные основания для построения разного рода следствий. Аксиомы не только можно, но и должно подвергать и сомнению, искать им замены и строить множество систем уже иных конструкций, систем знаний и пр. Математика при этом не только никуда не исчезает, не разрушается, а, напротив, именно так и развивается, живет.

Возникновение религий и вероучений естественный во всех смыслах элемент развития человечества. Если угодно, это часть общего прогресса (см. Прогресс) человеческой цивилизации. Мы – люди, человечество,  – так познавали и постигали мироздание. Создание и развитие религиозных представлений об окружающем мире было максимумом возможного! В этом непрерывном процессе познания внутри религиозных представлений и образов наряду с практическими знаниями и навыками формировалось то, что на каком-то этапе стало наукой. Неудивительно, что был период конфликта между нарождающейся наукой и всем прочим (до этого целостным) постижением мира, опиравшимся на все формы познания. Прошли столетия, прежде чем выработалось понимание сути научного метода, определилась его собственная – отличная от религиозной – предметная область и методология. Важно это понимать и не забегать на «чужую» территорию. Сказанное – важная мировоззренческая позиция и рекомендация. Не обращайтесь к науке и научным методам для разрешения своих метафизических, религиозных вопросов. Или отбросьте их как мракобесную идеалистическую чушь, или «поиграйте» со своим внутренним миром в поисках утешения, используются иные, ненаучные представления и образы. Подумайте, что вам в эту минуту нужнее: утешиться и жить дальше, или, как говорил Дени Дидро, «повесить последнего монарха на кишках последнего попа»?

Религия и  Родина  

См. также Народ, Родина, Патриотизм. Мне не спрятаться от внутреннего голоса, который время от времени зовет меня в какую-то заманчивую страну русских, славянских древностей. Я прикасаюсь к этим сказаниям, скольжу взглядом по именам, по руническим письменам… Всегда что-то для себя новое узнаю, но нет во мне желания слиться со всем этим миром, с этими мифами. Слиться если не как со своей плотью, то сутью.

Что настораживает или