Той же зимой, в феврале 1701 г., шведы повели наступление на псковском направлении, где русским пограничным пунктом служил Свято-Успенский Псково-Печорский монастырь, обнесенный стенами и башнями XVI века. (Массивные и протяженные каменные укрепления обители сохранились до наших дней и их нельзя назвать небольшой крепостью; к этой главе Печоры отнесены потому, что здесь сражались незначительные силы и переломных событий здесь так и не произошло.) Карл отправил в набег на Печоры генерал-лейтенанта Спенса с полком конной гвардии, в дороге к нему присоединился полковник Шлиппенбах с драгунами и пехотой из Мариенбурга, а также с множеством лифляндских крестьян, готовых поучаствовать в разорении русских земель. Шведы подошли на рассвете 12 февраля и атаковали город (посад перед монастырем) так стремительно, что располагавшиеся там русские войска не успели занять оборону, отступили и забаррикадировались в домах, где отчаянно отстреливались, пока ливонские крестьяне не зажгли город с четырех сторон. Там же огнем были уничтожены большие запасы кож и пеньки. Часть русских спаслась в монастыре, который имел высокие стены и пушки на них. У шведов не было артиллерии для атаки обители, поэтому, потеряв убитыми майора и несколько десятков солдат, генерал Спенс приказал отступать [1852]. Об этих событиях вокруг Печорского монастыря со слов своих подчиненных писал Б. П. Шереметев: «Сего де февраля против 12-го числа за два часа дни пришли к тому монастырю неприятельские свейские конные и пехотные войска многое число с пушками. И с теми де неприятельскими войски был у них на поле бой. И от многолюдства тех неприятельских войск отступили они в тот монастырь. И те де свеяне, пришед к тому монастырю, приступом железные ворота вырубили и ис пушек по тому монастырю и по башням стрельба у них была многая. И божиею милостию и твоим великого государя счастием, вышед ис того монастыря на выласку, с теми неприятельскими людьми бились. И на том бою их, свеян, побили многих, а иных в полон взяли, и от того монастыря прогнали их за границу верст с пять. А около де того монастыря посады и деревни те неприятельские войска многие пожгли» [1853].

Незадолго до этих событий скончался наказной гетман малороссийских войск на этом театре военных действий, нежинский полковник Иван Обидовский, и большая часть казачьих войск возвратилась с его телом на Украину. Новым наказным гетманом был выбран черниговский полковник Ефим Лизогуб; под его началом монастырь обороняли несколько сотен казаков Черниговского полка и два полка сердюков (пеших наемных казаков) – Дмитрия Чечеля (будущего защитника Батурина) и Лукьяна Шульги[1854]. «И вышли было к Печерскому монастырю к воротам их шведов человек с 2000, а Черниговский полковник Лизогуб допустя их до монастыря, ударил на них с козаками со стороны, и… тех неприятелей от того монастыря отбили»[1855]. Шлиппенбах после Полтавы перешел на русскую службу, и в 1719 г. на основании своих походных записок писал: «Был я под Печорским монастырем, где убит майор Валберштет, под самыми монастырскими воротами, к которым он хотел приставить петарду» [1856]. Лизогубовская летопись добавляет, что шведского офицера «под брамою печерскою сердюк забил, з которого добычи не мало ему, козаку тому, Свириду Перебенди, досталось» [1857].

Поскольку угроза нападения сохранялась, в том же 1701 г. средневековые каменные стены Печорского монастыря было велено обнести земляными валами бастионного начертания («рвы копать, и раскаты делать, и палисады ставить с бойницами, а около палисад с обеих сторон окладывали дерном»). В присутствии царя был заложен бастион у Святых ворот монастыря, к работам были назначены солдаты полка Айгустова во главе с подполковником Михаилом Юрьевичем Шеншиным. Вскоре Петр обнаружил, что подполковник не наблюдает за работами лично, «приказал его сыскать, и за то учинено Михайле наказанье, бит плетьми снем рубашку нещадно у того раската и послан в Смоленск в солдаты» [1858]. Последняя попытка была предпринята шведами в июле 1703 г., но была остановлена в бою на подходах к Печорам кавалерией стольника И. Т. Назимова [1859].

Несколькими месяцами позднее обстановка в регионе изменилась. 3 июня 1701 г. генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев со своим «большим полком» был назначен царским указом действовать из Пскова и Новгорода в направлении Лифляндии. Под его началом была регулярная пехота, кавалерия, а также некоторое количество нерегулярной конницы – казаков, татар и калмыков. Эти воины наиболее подходили для поставленной перед ними задачи – разорять неприятельскую территорию. Примеры действия нерегулярных войск на ливонском направлении летом 1701 г. отражены в журнале Гизена, в том числе так: «Един из наших татарских подъездников именем Мурзенок с несколько тысящи татаров глубоко в неприятельскую землю набег учинил, много побрав и раззоря, больше 50 городов и деревень пожег»[1860]. «Наши же казаки своими набегами, от Печерского монастыря в Ливонию, немалую також шкоду учинили, и многих побивали, и в полон брали» – подтверждает Поденная записка [1861]. Как правило, деревни и города доставались без боя, но в случае сопротивления итог был тем же. Так, в августе

1701 г. «сильный татарский подъезд в великой неприятельской деревне 700 шведов нашед их осадил; и когда они крепко к обороне засели, и их не возможно было выволочь, то татары деревню сожгли, и шведов купно порубили, и в полон взяли, что ни един не спасся» [1862]. Возможно, нападения казаков на какие-то шведские селения и были отбиты, но в отечественных источниках такие случаи не отразились. Впрочем, большинство этих эпизодов были нападениями на незащищенные пункты, но коль скоро нас интересуют атаки на укрепления, нужно упомянуть бой за мызу Менза.

Еще в январе 1702 г. это селение в шведском пограничье по приказу генерала Шлиппенбаха было занято отрядом в 168 человек подполковника Икскуля. В августе того же года к укрепленному земляным валом и палисадом каменному строению мызы сначала подошли драгуны, рейтары и казаки, которым Икскуль отказался сдаться; затем подошел весь «Большой полк» Б. П. Шереметева. «И оступили кругом, и стали стрелять из гаубиц и ис пушек и из мелкова ружя; и был бой многое время, и князь Василева полку Вадбалского драгуны да Мурзенкова полку казаки, подшедчи, подсекли полисад и, заметав ров, зажгли анбар и во все стороны пошли все на приступ… и… увидя меня, тот полуполковник [Икскуль. – Б. М.] замахал в окно шляпою, и велел бить в барабан, и просил милосердия, чтобы им вместо смерти дать живот» [1863], – писал Петру Шереметев 7 августа 1702 г.