И вдруг испуганный голос:

– Ваше благородие, дрезину угнали!

* * *

Огни на реке еще не погасли. Когда Пронька и Кузя шли по берегу к мосту, на одной из лодок, возвращавшейся в поселок, мужской голос затянул:

Солнце всходит и заходит,

А в тюрьме моей темно...

– Мой батька поет! – сказал Пронька. – Дуем скорее домой!

Когда мальчишки шлепали босыми ногами по деревянному настилу моста, лодка с рыбаками переваливала через перекат. Песня слышалась сильнее:

Мне и хочется на волю,

Да эх! Цепь порвать я не могу...

Разведчики осторожно пробрались на сеновал и сразу же улеглись на свежем сене. Пронька, заложив руки под голову, думал обо всем, что произошло в течение дня и долгого вечера. В щели крыши заглядывали еще не погасшие звезды. С реки доносились голоса рыбаков.

– Кузя, знаешь, зачем мы на кладбище ходили? – зашептал Пронька, тряся товарища за плечо. – Это называется испытанием!

Ио Кузя уже сладко всхрапывал.

Глава десятая

КТО ХОДИТ ПО СЛЕДАМ?

После обеда ребята собрались в бане. Сидели в полутьме и ждали Индейца.

Кто-то сильно дернул дверь снаружи, потом еще и еще. Это не условный знак. Подпольщики замерли. Стоявший на карауле у двери Шурка Лежанкин тихо спросил.

– Ты кто?

– А ты кто? Зачем в нашу баню залез?

Все узнали голос Васюркиного брата Витьки. Шурка начал с ним переговоры через закрытую дверь.

– Витя, тебе нельзя, мы здесь сабли делаем!

– Данте мне одну!

– Сейчас! Только ты уходи отсюда!

Дверь немножко приоткрылась, в щели показалась сабля. Шурка отдавал свое любимое оружие, изготовленное из нового обруча. Витька повертел в руках саблю и начал стучать ею в дверь.

– Пустите меня!

– Здесь темно, Витя, ты забоишься!

– Пустите, а то скажу маме, что Васюрка от меня убежал!

В бане зашептались, и снова приоткрылась дверь. На Шуркиной ладони лежала бутылочная пробка, в которую вонзились два рыболовные крючка. Это Пронька жертвовал на общее дело все, что у него оказалось в карманах. Витька снял картуз, бросил в него пробку и снова надел, на голове сразу вздулась шишка

– Пустите меня, это наша баня! – снова закричал мальчуган, стуча голыми пятками в дверь.

Ему подали большой огурец – Кузин запас продовольствия. Витька хихикнул, откусил огурец. Шурка продолжал уговаривать:

– Витя, беги скорее к мосту, там дяденьки рыбу ловят неводом, ты будешь собирать!

– А чего еще дадите?

На этот раз из бани просунулась рука Васюрки, он передал братишке короткую медную трубочку, приготовленную для самодельного револьвера. Витька запрыгал от радости, подул в трубочку – раздался легкий свист.

Витька, поняв свою власть над ребятами, сумел опустошить все их карманы. Он еще вытребовал у них костяную пуговицу, дохлого воробья, осколок зеркальца, рогатку и кусочек свинца.

– Это уже грабеж среди бела дня! – вскричал Шурка.

– Если будешь жалеть, я сейчас вас повыганиваю из бани! – ехидно предупредил Витька.

Он побежал, махая саблей и придерживая штаны. Картуз его раздулся от всякого добра.

– Слава богу! – с облегчением сказал Васюрка, закрывая дверь.

– Опасно здесь все-таки! – проговорил со вздохом Костя. – Как это Витька пронюхал?

– Я забыл, что у него здесь бабки спрятаны, – признался Васюрка. – Наверное, это он в прошлый раз в окно кинул!

– Надо в лес уходить! – предложил Пронька. – Тут сажей испачкаешься, и все догадываются, где ты был.

– Чумазые мы революционеры! – хихикнул Кузя.

В дверь дважды осторожно постучали. Вошел запыхавшийся Ленька.

– Где пропадал, Индеец бледнолицый? – набросился на него Шурка.

– Скрывался от опасного противника! – таинственно прошептал Ленька.

– От какого противника?

– Понимаешь, сворачиваю в переулок, а там Володька Потехин прохаживается да на огороды поглядывает. Ну, думаю, пропали наши ребята, надо заметать следы, чтобы сбить купца с толку...

– Ты короче! – попросил Костя.

Но Ленька продолжал рассказ, не обращая внимания на замечание:

– В тяжелое положение я попал. Как тут быть? Я в аксеновский двор незаметно шмыгнул, а у них, сами знаете, какая собака на цепи. Пес-то ка-ак кинется на меня, чуть-чуть штаны не порвал, а я ка-ак дам дёру через забор. Перемахнул в хомутовский огород, а бабка Хомутова подумала, что я за огурцами, да ка-ак закричит. Из избы выскочил дедушка с дробовиком и ка-ак трахнет из двух стволов. Может, слыхали выстрелы? Хорошо, что я за грядку спрятался. Пока дедушка перезаряжал ружье, я к Липатовым, и сколько времени полз по картошке...

– Хватит тебе заливать! – перебил Шурка. – Купец не гнался за тобой?

– Где ему! Я же сразу ловко следы запутал... Попадется мне этот буржуйчик, я ему наподдаю!

– Своими боками, чужими кулаками! – прибавил Шурка. – Давайте скорее Проньку принимать, тут обстановка меняется...

О ночном походе Пронька рассказал коротко, но ничего не забыл.

– Так это вы дрезину на станцию спустили? Она же стрелку около депо испортила... Вот здорово, джентльмены! – восторгался Шурка. – Я думаю, Проньку можно принять в тайные революционеры!

Все тихо отозвались: «Принять». Молчал лишь Ленька, он думал: почему не его послали на кладбище? Как бы он рассказал сейчас о всяких ужасах на могилах, о кровавой схватке с врагом на полотне железной дороги...

– Индеец, ты что скажешь? – толкнул его в спину Шурка.

– А? Что? – встрепенулся Ленька. – Можно, можно!

Шурка положил свою руку на Пронькино плечо.

– Клятву помнишь?

– Помню!

– Язык прикусил?

– Прикусил! Только вот...

Пронька запнулся, помолчал и договорил:

– Как быть, ребята? Разве революционеры могут обманывать родителей? Ведь дома приходится врать. В тайные записался – молчи, на кладбище ходил, знамя прятали – помалкивай.

– Какой ты чудак, сэр! – сказал Шурка. – Ведь мы сейчас врем для чего? Для пользы революции! Когда наши придут, мы все откроем!

– Я тоже так думаю! – подтвердил Костя.

Кусок сухой глины ударился в оконце. Стекло щелкнуло, белой молнией пробежала по нему трещина.

– Ложись! – скомандовал Шурка.

С минуту молча лежали на грязном полу. Не поднимая головы, Шурка распорядился:

– Выходи по