– А ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Так чего нам тогда мучиться и узнавать?

– Черник, – подумав, сказал он. – Междупрочим, к ней и ваш Кондратьев ездил, Дед, как вы его зовете. Я сам видел.

– Что значит “видел”? Ты встречался с ним в ееквартире?

– Нет, конечно. Я во дворе был.

– Приступ ревности?

– Ну, приступ. Она ведь мне нравилась.

– Она нравилась тебе так, что ты торчал в ее дворе,разглядывая ее любовников? И бросил девушку, решив, что их слишком много?

– Кончайте острить. Одно дело – когда к ней ездят всеэти мужики и совсем другое – когда твой… – Он вроде бы подавился, такое быловпечатление, покашлял и уставился на свои руки.

– Кого ты там застукал? Отца? – вздохнула я. Игорьне ответил, но мне его ответ был не нужен, и так все ясно.

– Когда это случилось?

– Пару недель назад. И вовсе я их не застукал, она мнесама сказала. В тот раз, когда мы на даче были, вдруг папаша нагрянул. Она ипринялась перед ним хвостом мести. Просто противно. И он тоже хорош… Ну,старалась она не зря, он приехал в клуб, а потом к ней домой.

– Это она тебе сказала?

– Ага. Я пришел к ней, она стала меня выпроваживать издорово злилась. Мне стало интересно, и я сказал, что никуда не уйду. Вот ей ипришлось рассказать. Потом я познакомился со своей девчонкой и про эту шлюхудумать забыл.

– И больше с ней не виделся?

– Нет.

– И не звонил?

– Зачем мне ей звонить?

– Может, она тебе звонила? – По его физиономиистало ясно, я попала в точку, актером он был никудышным и знал об этом.Вздохнул и вновь сосредоточился на своих руках. – Когда она звонила?

– Вчера, – с неохотой ответил он. – Вечером.

– Время помнишь, приблизительно?

– Ну, мы пришли где-то в семь, стали телик смотреть,потом звонок.., в восемь, может, в половине девятого.

– Как она объяснила свой звонок?

– Ничего она не объясняла. Просто сказала, что у неевыходной, что в квартире жарко и она ходит в одних трусах. Я ей посоветовал ихснять, чтоб было прохладней. Она разозлилась, я ее послал, она услышала голосмоей девчонки и стала приставать, с кем я и все такое, я ее опять послал, а онасказала.., гадость, в общем. Она здорово разозлилась.

– Я не люблю гадости, – заверила я, изобразивсоответствующую мину, – но тебе придется повторить, что она сказала.

– Зачем?

– Пока не знаю, но это может быть важным.

– Чушь, она просто разозлилась… Сказала, что смеяласьнадо мной и звала к себе, чтоб увидеть, какие у нас будут лица…

– У кого у вас? – Он с удвоенным усердием занялсясвоими руками. – Мне что, слова из тебя клещами тянуть? – нахмуриласья. – У нее был твой отец в тот момент? Она что, при нем звонила?

– Нет. Он должен был приехать.

– Ясно. Она не сообщила во сколько?

– Нет. Спросите у отца.

– Обязательно, – буркнула я. – А ты случайноне поехал к ней, чтобы доставить папе удовольствие?

– Очень мне надо. Я был со своей девчонкой. И я совсемне ревновал. Она шлюха, понимаете? Она спала с моим отцом, и ей очень нравилосьдразнить меня. Может, кого-то это заводит, но я послал ее к черту.

– Понятно. Спасибо за содержательную беседу.

– Пожалуйста, – ответил он, взглянув на Марка.

– Что скажешь? – спросила я, направляясь к своеймашине.

– Он вполне мог ее убить. А что? Пришел, чулок на шею…И все эти надписи и разложенные по простыне кишки в стиле нынешней молодежи.

– Перестань паясничать.

– А я не паясничаю. Я в самом деле так думаю. Другойвариант – девку придушил папаша. Если она не врала, он должен был вот-вотобъявиться. Допустим, часов в девять, в половине десятого, а кончина наступилаоколо одиннадцати. По времени подходит. У меня только два вопроса: с чегопапаше вдруг вздумалось ее придушить, опять же кишки…

– Какие кишки? – рассвирепела я.

– Те самые. Трудно представить господина Нефедова,орудующего кухонным ножом. Ведь девку потрошили кухонным ножом, так?

– Если верить Волкову…

– И никаких отпечатков пальцев?

– Никаких. Ни на ноже, ни в самой квартире.

– И это в жилище девки, где, судя по словам близкихпокойной, мужики табунами ходили. Неужели ни одного пальчика?

– Отстань от меня. Думаю, Волков на потолке проверитьне поленился. Так что вывод один: кто-то хорошо убрал в квартире. И дверьоставил приоткрытой, чтоб девушка не лежала в одиночестве несколько дней кряду,теряя былую красоту.

– Вот-вот. А как тебе близкое знакомство Деда спокойной? Или для тебя это вовсе не новость?

– Новость, которая не стала неожиданностью, –ответила я, заводя машину.

– Беседуя с тобой, я начинаю ощущать недостатокобразования. Ну так что с пацаном? Тряхнем немножко или для начала разживемсявысочайшим соизволением?

– Чем протирать штаны рядом со мной, лучше бы занялсяЧерником, – разозлилась я. Марк прикинулся обиженным.

– Ты не говорила, что я должен бегать за ним лично. Ядумал, тебя интересуют результаты. Они будут. Если, конечно, Черник не засядет,по обыкновению, в офисе на двадцать четыре часа. Кстати, он тоже подходит нароль убийцы. Если не считать кишок. Дурацкие кишки не лезут ни в какие ворота.

– Это точно, – вынуждена была признать я чужуюправоту, хотя и не люблю делать это по идейным соображениям. – С кухоннымножом трудно представить и папашу Нефедова, и нашего Черника. Тот, конечно,истерик и уж очень напуган, но… Скорее парнишка, насмотревшись фильмов оманьяках, мог устроить девичьей карьере эффектный финал.

– Тряхнем мальчика? – предложил Марк.

– Тряхнем Черника. Чтобы так психовать, как он, нужныпричины. Очень может быть, что он вовсе не отдыхал ночью в своей постели ивидел нечто весьма интересное.