как они, до весны на выпечке сидеть. Если доживу…

– Что не ешь? – хмуро обратилась ко мне Анна, несколько минут понаблюдав за тем, как я поедаю лишь хлеб.

К нему претензий у меня не было. Мягкий, теплый, с хрустящей корочкой. Единственный минус – в нем попадалось нечто странное… но я продолжала жевать и старалась не рассматривать кусочки, мысленно уговаривая себя, что просто ем хлеб с отрубями.

– Самое вкусное решила оставить напоследок, – выдавила я из себя улыбку, решив, что ссориться с кухаркой было бы слишком опрометчиво с моей стороны. – Я ведь могу забрать тарелку в свою комнату? Потом сама её помою. И верну.

Анна уперла руки в бока, размышляя над моими словами. Кажется, никаких определенных инструкций на мой счет не дал никто. Ни герцог, ни его управляющий. Вот она и замерла, не понимая, как реагировать на мои просьбы. С одной стороны, может, ей и не жалко было, а с другой – кто знает, может, хозяин прогневается?

– Я могу спросить у лорда Ройда, – решила я придать своим словам немного веса. – Не думаю, что он будет против.

– Бери, – всё же сдалась Анна, махнув на меня рукой. – Только хорошо промой. А то… кто после пришлой есть будет?

– Я могу просто оставить тарелку себе и есть только из неё, – я очень старалась говорить спокойно.

Было неприятно, что меня здесь считали чуть ли не прокаженной. Хотя на самом деле, как от чумных, от всех должна была шарахаться именно я. А не наоборот!

– Добро, – вновь согласилась со мной кухарка, приступая к своим непосредственным обязанностям.

Подняла с пола огромный чугунный чан, громко при этом охнув. Подвесила его на специальном крюке над кострищем. Затем открыла одну из деревянных бочек и…

– Пойду к себе. Спасибо, – вскочила я на ноги, стоило почувствовать запах отборной тухлятины. А когда Анна достала из бочки голыми руками месиво из куриных голов, то я и вовсе с трудом сдержала порыв распрощаться с только что съеденным хлебом. – Я… всё!

Схватив миску, я пулей выскочила с кухни и, лишь начав подниматься на лестнице, позволила себе жадно делать глубокие вдохи. Нет, это же ужас какой-то! Они не только называют потроха мяском, но и готовят из какой-то тухлятины еду! Что с ними не так?!

С опаской понюхав кашу, с потягивающейся от моих шагов куриной лапой, я решила, что отдам ее Миллилитру. Всё как он просил. Никакого глютена. А если есть – пусть докажет.

– Да чтоб тебя подбросило и не сразу опустило! – услышала я выкрик с первого этажа, когда прошла до середины лестницы.

Наверное, стоило бы пойти дальше, но… последующее за странным выкриком кряхтение и пара мужских стонов заставили меня остановиться.

С одной стороны, может, там… местные любовные игрища. Кто их знает, какие фразы они используют вместо прелюдии.

С другой же – стон мне показался больше болезненным, чем… иным.

Осторожно ступая, я спустилась обратно и пошла на звуки. И каково же было моё удивление, когда, заглянув в одну из приоткрытых дверей, я обнаружила тихо ругающегося мужчину, пытающегося подняться с кровати. Того самого, которого совсем недавно я зашивала на кухонном столе.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, заходя в комнату и привлекая к себе внимание. – Как вы себя чувствуете, Эдфлер? – старательно произнесла я непривычное имя.

– Эдфлед, – поправил меня мужчина, прекращая свои потуги и внимательно окидывая меня взглядом. – А ты кто будешь?

– Эдфлед, – повторила я за ним, пытаясь запомнить. – А меня зовут Карина. И я ваш лечащий врач, – видя в его взгляде растерянность, я перефразировала: – Лекарь я. Я… лечила вас. Недавно. Как вы себя чувствуете?

Шумно засопев, Эдфлед не сводил взгляда с миски в моих руках.

– Это, кстати, вам, – тут же предложила я ему кашу. – С потрохами. Любите?

– А кто ж мяско не любит, – хохотнул мужчина, тут же поморщившись. – Чешется всё. Давит. Вот тут как от огня корёжит, но Анна сказала, что прижечь раны ты не дала. Встать не могу.

– Скоро встанете, не переживайте, – поставив миску на деревянный табурет, стоящий рядом с кроватью, я попросила: – Позволите мне осмотреть раны и сделать перевязку?

Не нравилось мне его описание про огонь и «корёжит». Как бы воспаление от инфекции не началось. Здесь же ничего и близко похожего на антибиотики нет! Про что-то простое и привычное я вообще молчу. Ох, зеленка и перекись водорода… как бы мне вас изобрести здесь. Для начала…

– Обещаю, что станет легче, – решила я приободрить Эдфледа, видя на его лице очевидные сомнения.

– Делай, – мотнул он головой с таким видом, словно собрался на плаху.

– Сейчас, – сделала я вид, что не заметила его отчаяния. – Принесу воду и чистые бинты… повязки, – перефразировала я, выходя из его комнат и морально готовясь к очередному посещению кухни.

К счастью, долго испытывать судьбу и вдыхать в себя ароматы будущего сомнительно герцогского обеда мне не пришлось. Анна сразу поняла значение слова «перевязка», произнесённое вместе с именем Эдфледа и просьбой выдать мне чистую ткань и горячую воду.

Вручив мне большую кастрюлю, наполовину наполненную кипятком, кухарка объяснила, где можно раздобыть будущие бинты. Под лестницей. Там, в затхлом помещении, «проветривались» простыни и прочие постельные принадлежности. Мне было разрешено выбрать «что похуже». Разумеется, я взяла то, что было побелее. Не обеднеет же герцог из-за потери одной разорванной простыни? В конце концов, для его же друга это всё необходимо. Или кем приходится Ройду Эдфлед?

Последнее я решила уточнить у самого мужчины, когда вернулась в комнату.

– Конюх я, – просто ответил он. – Кобылку её светлости отбить пытался от этих чертей! Не сберёг.

– Её светлости? – искренне удивилась я, осторожно разматывая старые «бинты» и проверяя, как проходит заживление. – Не знала, что герцог женат.

– Был, – с искренней грустью выдохнул Эдфлед. – Померла хозяйка. Лет пять назад. Только маленькую леди на память о себе и оставила.

– Маленькая леди? – немного заторможенно переспросила, больше погруженная в работу, чем в рассказ конюха. – Это имя той самой кобылки?

Снять бинт. Осмотреть. Промыть. Перевязать.

Я действовала на автомате. Каждое движение было отточено. Да и увиденное меня радовало. Воспаление было, но небольшое. В пределах нормы. Неприятного гнойного запаха не наблюдалось. Температуры у больного не было. Может, пронесёт, и нет никакой инфекции. Хотелось бы в это верить…

– Маленькая хозяйка – это дочка его светлости, – продолжил пояснять мне конюх.

– Не думала, что у Ройда есть ребёнок, – фыркнула я, даже мысленно не представляя его в роли отца.

С другой же стороны, по местным меркам герцог вообще старик,