Генерала он знал давно, но близко знаком с ним не был,поэтому на дружеское снисхождение особо не рассчитывал. Однако была у Мукиенкоодна слабость, маленькая совсем, незначительная слабость, но на слабости этойего легко можно было взять, что называется, голыми руками. Артур Эльдарович непереносил, когда на него повышают голос. Он сразу терялся, краснел, подмышки иладони мгновенно делались влажными, и вообще он начинал чувствовать себя плохо,не мог легко и быстро найти ответ и от сознания своей беспомощности иуязвимости делался агрессивным. Полковник мог достойно вынести любой, самыйнеприятный разговор и сгладить любой конфликт, но только лишь в том случае,когда собеседник его бывал вежлив и сдержан. К сожалению, случалось такоенечасто.

Но на этот раз Артуру Эльдаровичу повезло. Генерал Заточныйпришел в министерский кабинет из сыскарей-экономистов, имел большой опытобщения с внешне приличными работниками хозяйственно-производственной сферы,директорами, ревизорами, главбухами, иными словами – людьми, которых глоткой инахрапом не возьмешь, с ними можно было разговаривать только тихонько,интеллигентно, с мягким юморком, едва заметными легкими толчками подбивая их кслучайным проговоркам и завуалированным признаниям. Когда он был еще капитаноми старшим опером в районном управлении, один остряк скаламбурил: «Чем тишеЗаточный разговаривает, тем ближе перспектива заточения в камеру».

Было у генерала еще одно «секретное» оружие. Знали о немвсе, кто был с ним знаком, но уберечься почти никому не удавалось. ИванАлексеевич Заточный умел улыбаться. Да не абы как, дежурно раздвигая губы,когда глаза остаются пустыми и равнодушными, а искренне, радостно, сверкаябезупречно ровными зубами. Его желтые тигриные глаза в такую минуту, казалось,излучали свет, как два маленьких солнышка, обогревая собеседника неожиданнымласковым теплом, а лицо выражало такую приязнь и добродушие, что устоять былоневозможно. Не счесть людей, попавшихся на эту знаменитую улыбку и забывших всамый ответственный момент об осторожности и о том, каким опасным инепредсказуемым может быть Заточный.

– Заходи, Артур, – приветливо произнес генерал, выходяиз-за стола и шагая навстречу Мукиенко с протянутой рукой.

Полковник ответил на крепкое рукопожатие и настороженновзглянул на начальника. «Уж лучше сразу, чем тянуть», – решил полковник испросил:

– Бить будете?

– Сначала разберусь, – улыбнулся Заточный. –Присаживайся. Я люблю новости из первых рук принимать, а не подержанные, как набарахолке. Когда вещь через десятки рук пройдет, разве поймешь, как онавыглядела, когда ее на фабрике сделали?

– С самого начала рассказывать?

– С самого что ни на есть, – подтвердил ИванАлексеевич.

– На прошлой неделе поступил сигнал от сотрудникафинансово-планового отдела одного из заводов, расположенных вУральске-18, – начал Мукиенко, стараясь излагать последовательно, чтобыгенералу было понятно, но не слишком подробно, чтобы не затягивать. –Фамилия этого человека Сыпко. Он восемь месяцев назад обращался в инстанции поповоду нарушений, связанных со списанием электронной и иной техники, содержащейдрагметаллы. Проверка была поручена подполковнику Платонову. Сейчас Сыпко сноваобратился к нам в связи с тем, что по его сигналу ничего не предпринимается,нарушения не вскрываются и виновные не наказаны. В Уральске по поручениюПлатонова этим заводом должен был заниматься капитан Агаев. Два дня назад Агаевприбыл в Москву по вызову Платонова, имея при себе документы по этим приборам.Позавчера, в среду, Агаев встречался с Платоновым. В тот же день вечером Агаевбыл убит. Документов на приборы при нем не обнаружено, зато нашлись двелюбопытные бумажки. Одна – телетайпограмма, которой Платонов вызвал его вМоскву. Вторая – полоска бумаги с реквизитами банковского счета и датой.Проверка показала, что это счет фирмы «Натали», на который в указанный деньбыла переведена сумма в двести пятьдесят тысяч долларов. Деньги пришли со счетафирмы «Артэкс», которая в прошлом месяце заявила о своей ликвидации. Фокуссостоит в том, что «Артэкс» проходит по материалам Платонова как фирма, черезкоторую в нарушение всех правил реализовывались подлежащие списанию приборы суральского завода. А в фирме «Натали» работает жена Платонова. Когда я попросилПлатонова представить мне все материалы по заводу в Уральске, он вышел якобы ксебе за документами и исчез. Вот, собственно, и все.

Мукиенко перевел дыхание и приготовился к разносу.

– Да нет, Артур, не все, – вздохнул Заточный. –Далеко не все. Ты подозреваешь, что деньги, которые «Артэкс» отстегнул фирме«Натали», – это взятка самому Платонову. Так?

– Ну, в общем, – замялся полковник, – примернотак.

– И за что же, по-твоему, ему дали эту взятку?

– За то, чтобы он замарафетил улики и смазал дело озлоупотреблениях. Недаром же за восемь месяцев дело с мертвой точки несдвинулось.

– А ты уверен, что оно не сдвинулось?

– У меня нет доказательств обратного, – возразилМукиенко. – Платонов мог бы представить мне все документы, я дал ему такуювозможность. А он вместо этого сбежал. Как я должен это понимать?

– Ну, каждый понимает в меру своей испорченности, –усмехнулся генерал. – Этой истине нас еще в детстве учили. Ты его и вубийстве небось обвинил? Да ладно, не стесняйся, говори. Ведь обвинил?

– Впрямую – нет. Я только сказал, что через полчаса послетого, как его видели вместе с Агаевым, капитана нашли мертвым.

– А он что?

– Ничего. За сердце схватился.

– Понятно. Значит, так, Артур, попали мы с тобой в нехорошуюисторию. Давай думать, как выбираться будем. Ты, вот лично ты, не как большойначальник, а как человек, ты веришь в то, что Платонов виновен вовзяточничестве и убийстве?

– Нет, товарищ генерал. Не верю, – твердо ответилМукиенко.

– И я не верю. Так на хрена ж ты его пугал своимиобвинениями?

Мукиенко стало заметно легче. Он даже сумел улыбнуться, ужочень детским показался ему вопрос генерала.

– Хотел добиться, чтобы он мне материалы показал. Вы же самизнаете, Иван Алексеевич, ни один порядочный опер свои материалы никому зазря непокажет. Единственный способ в них заглянуть – припугнуть как следует.

– И зачем тебе занадобилось в них смотреть, в материалы эти?Чего ты там увидеть хотел?

– Я, товарищ генерал, хотел убедиться, что Платоновдействительно работал по уральскому заводу, а не валял восемь месяцев дурака.

– Зачем, Артур? – с тоской спросил Заточный. –Зачем тебе в этом убеждаться? Откуда у тебя сомнения-то появились? Какой-томалахольный Сыпко написал кляузу, и ты уже готов поставить под сомнениечестность своего подчиненного? Артур, дорогой, нельзя так, пойми. Мы все полезвию ножа ходим. Ты посмотри вокруг, посмотри, как мало нас осталось. Ведь зачто работаем, за что задницу-то рвем? Не за деньги, не за регалии, за идею даза честь мундира. И то не все. Деньгами нашими, которые мы за свою работуполучаем, только подтереться и можно, больше они ни на что не годятся. Срединас троечников уже не осталось, это тебе не прежние времена. Все троечники и«хорошисты» давно в коммерцию пристроились. Остались только сумасшедшиеидеалисты и сволочи. Первых, заметь себе, намного меньше, чем вторых. Поэтомукаждый раз, когда в тебе червячок зашевелится, думай в первую очередь о том,что если человек из первой категории – ты его смертельно обидишь и потеряешькак сотрудника и соратника, а если он из второй категории – ты егопросто-напросто спугнешь своими прямыми вопросами и обвинениями. И такнехорошо, и эдак неладно. Ты Платонова своего совсем не знаешь, работаешь всеготри месяца, где уж тебе определить с первого взгляда, к какой он категорииотносится. Не надо было сразу в бой кидаться, пришел бы ко мне, посоветовался,мы бы вместе чего-нибудь сообразили. А ты…