– И Невиль сильно увлечен ею?

– О да. Они ведь женаты пока всего лишь год.

Томас Ройд, медленно повернув голову, взглянул на нее, нагубах его заиграла легкая улыбка. Мери поспешно добавила:

– Нет, я не хотела сказать, что все это ненадолго…

– Продолжайте дальше, Мери. По-моему, у вас ужесложилось определенное мнение.

– Естественно. Нельзя не заметить, что они, в сущности,имеют очень мало общего. Взять, к примеру, их друзей… – Она нерешительноумолкла.

– Насколько мне известно, он познакомился с ней наРивьере? Я не особенно в курсе. Знаю только несколько фактов из письма моейматери.

– Да, в первый раз они встретились в Каннах. Невиль,конечно, увлекся ею, но мне кажется, что у него и прежде бывали увлечения.Возможно, какие-то легкие романы. Я по-прежнему считаю, что если бы этозависело только от него, то до развода дело не дошло бы. Он очень любил Одри,вы ведь и сами знаете.

Томас кивнул.

– Не думаю, – продолжала Мери, – что он хотелразрушить свой брак… Я уверена, что это не так. Но эта девица была настроенакрайне решительно. Она не успокоилась, пока не заставила его оставить своюжену… Какой мужчина устоит против юной красотки? И разумеется, это льстило егосамолюбию…

– Она что, по уши влюбилась в него?

– Да, полагаю, это вполне подходящее определение.

В голосе Мери слышались нотки сомнения. Она покраснела,заметив вопросительный взгляд Томаса.

– Что-то я разошлась! Знаете, вокруг нее постояннокрутится один молодой человек довольно приятной наружности… Но я бы сказала,что в нем есть что-то от жиголо… Порой я просто поражаюсь, почему Невиль еготерпит, ведь он отлично видит, что стоит за такой дружбой. Кстати, эта девица,как я подозреваю, и гроша за душой не имеет.

Мери умолкла, лицо ее было довольно смущенным. Томас Ройд сфилософским видом пробурчал в ответ свое обычное:

– Гм… М-да…

– Однако, – заметила Мери, – возможно, яслишком пристрастна. Эта девушка из тех красоток, которых называютобольстительницами… И, вероятно, она невольно пробуждает злобные инстинкты внезамужних женщинах среднего возраста.

Ройд задумчиво взглянул на нее, но на его бесстрастном лицене отразилось никакой видимой реакции на ее слова. Помедлив пару минут, онсказал:

– Но что именно беспокоит вас в сложившейся ситуации?

– В сущности, я абсолютно не знаю, что именно!Понимаете, я просто чувствую, что происходит нечто очень странное. Разумеется,мы прежде всего посоветовались с Одри. И она, казалось, не имела ничего противвстречи с Кей и в целом всячески приветствовала эту идею. Она была даже рада.Никто не мог бы вести себя более любезно и доброжелательно. Конечно, Одривсегда отличалась прекрасными манерами. И сейчас ее поведение по отношению кним обоим просто безукоризненно. Уж вам-то должно быть известно, какая онасдержанная и скрытная. Никогда не поймешь, о чем она думает, что чувствует насамом деле. Но, честно говоря, я не верю, будто вся эта ситуация ей по нраву.

– Я не вижу причин для беспокойства, – сказал Ройди добавил с некоторой задержкой: – В конце концов, прошло уже три года.

– Разве такие люди, как Одри, могут забыть?.. Ведь онаочень любила Невиля.

Томас Ройд беспокойно поерзал на сиденье.

– Ей всего лишь тридцать два. Вся жизнь впереди.

– Да, да, это я понимаю. Но она очень переживала. Еенервы были совершенно расстроены, вы же знаете.

– Знаю, мать писала.

– О, ваша матушка, как мне кажется, очень добраяженщина, она позаботилась об Одри. И кроме того, это помогло ей отвлечься отсобственного горя. Я имею в виду смерть вашего брата. Мы все были оченьогорчены.

– Да. Бедняга Адриан. Он слишком любил лихачить.

На какое-то время разговор оборвался. Мери вытянула руку,показывая, что она собирается свернуть на дорогу, спускавшуюся с холма кСолткрику.

Вскоре, когда они уже мягко ехали вниз по извилистойпроселочной дороге, она сказала:

– Томас, вы ведь очень хорошо знаете Одри?

– Не уверен. Последние десять лет мы почти не виделись.

– Да, конечно, но вы ведь знаете ее с детства. Она былавам с Адрианом почти как сестра?

Он кивнул.

– Замечали вы в ней… скажем, какую-то психическуюнеуравновешенность? Возможно, это слишком сильно сказано, в общем, я имею ввиду повышенную нервозность в определенных случаях. Понимаете, у меня создалосьтакое впечатление, что сейчас с ней творится что-то неладное. С одной стороны,она совершенно бесстрастна и ее поведение подчеркнуто и как-то неестественнобезукоризненно… Но я порой со страхом думаю о том, что скрывается за этимвнешним спокойствием. Мне кажется, она живет в постоянном внутреннем напряжении,словно чем-то очень сильно подавлена. И я совершенно не представляю, что этоможет быть. Однако я почти уверена, это очень болезненно для нее. Какое-точувство терзает ее душу! Я беспокоюсь за нее. Конечно, я понимаю, обстановка внашем доме сложилась крайне нездоровая, просто взрывоопасная. Мы все нервничаеми вздрагиваем на каждом шагу. Но я не знаю, с чем это связано. И иногда, Томас,мне делается просто страшно.

– Страшно? – Его спокойный, удивленный голосподействовал на нее немного успокаивающе.

– Возможно, мои слова прозвучат нелепо, – снервным смешком продолжала она. – Но именно поэтому я так рада вашемуприезду. То есть, возможно, ваше появление поможет как-то разрядить обстановку.Ну вот мы и прибыли.

Машина сделала последний поворот. Галлс-Пойнт был построенна вершине скалы, возвышающейся над рекой. С двух сторон отвесные склоныуходили прямо в воду. Слева от дома располагались сад и теннисный корт. Гаражбыл современным и поэтому находился чуть дальше за домом на другой сторонедороги.

– Я поставлю машину в гараж и присоединюсь квам, – сказала Мери. – А пока Харстолл позаботится о вас.

Харстолл, пожилой дворецкий, уже спустился с крыльца и срадостью приветствовал Томаса как старого друга:

– Очень рад видеть вас вновь, мистер Ройд, после столькихлет. И ее милость также с нетерпением ждет вас. Сэр, мы приготовили для васкомнату в восточном крыле. Думаю, вы найдете всех в саду. Или, возможно, выхотите освежиться с дороги?

Томас отрицательно покачал головой. Он прошел через гостинуюк застекленной двери, выходившей прямо на балкон.

На балконе было не слишком людно, Томас заметил лишь двеодинокие женские фигуры. Одна сидела на перилах каменной балюстрады и смотрелана реку. А вторая наблюдала за первой.