Первая была Одри, а вторая, подумал он, должно быть, КейСтрендж. Она не знала, что за ней наблюдают, и поэтому даже не пыталасьскрывать свои чувства. Томаса Ройда, возможно, нельзя было назвать слишкомпроницательным в отношении женщин, но он не мог не заметить, что Кей Стренджвзирает на Одри с откровенной неприязнью.

А Одри равнодушно смотрела на реку и, казалось, вообще незамечала присутствия другой женщины.

Томас не видел Одри последние семь лет, и сейчас он с особымвниманием вглядывался в ее черты. Изменилась ли она и если да, то что новогопоявилось в ее облике?

В итоге он решил, что изменения определенно есть. Она сталатоньше, бледнее и выглядела еще более воздушной и бесплотной… Но в нейпоявилось и нечто новое… Нечто такое, что Томас пока не мог точно определить.Она держалась очень напряженно, словно сдерживала какие-то сильные чувства, ипоэтому следила за каждым своим движением. Но при этом с тем же напряженнымвниманием осознавала все, что происходит вокруг нее. Такое впечатление, подумалТомас, что она хранит какую-то тайну и изо всех сил старается не выдать ее.Однако какие у нее могут быть тайны? У него были довольно скудные сведения отом, что происходило с ней в последние несколько лет. Но, зная некоторые факты,Томас был готов увидеть на ее лице признаки печали и утраты… Однако лицо ееявно скрывало нечто большее. Одри напоминала ребенка, который изо всех силстарается скрыть что-то от взрослых, но его напряженно сжатый кулачок выдает,что там спрятано какое-то сокровище.

Затем внимание Томаса переключилось на другую женщину –новую жену Невиля Стренджа. Да, Мери Олдин была права, Кей действительнокрасавица. Однако, похоже, она довольно опасная особа. Томас Ройд подумал: «Нехотел бы я увидеть ее возле Одри с ножом в руке…» Одно непонятно, почему онатак ненавидит бывшую жену Невиля? Ведь между ними давно все кончено и внастоящее время Одри никоим образом не мешает их супружескому счастью.

Невиль Стрендж вышел из-за угла дома и поднялся на балкон.Он выглядел разгоряченным и держал в руке какой-то журнал.

– Я принес вам «Иллюстрированное обозрение», –сказал он. – Больше ничего не привезли…

Реакция двух женщин была практически одновременной. Кейсказала:

– О, чудесно, дай мне посмотреть его. – А Одри,поглощенная своими мыслями, не поворачивая головы, почти машинально протянуларуку.

Невиль остановился посередине между двумя дамами, не зная,как ему поступить. На лице его отразилось легкое замешательство. Он хотелчто-то сказать, но Кей опередила его.

– Невиль, я хочу посмотреть журнал! – воскликнулаона с истерической ноткой в голосе. – Дай мне! Дай же, Невиль.

Одри Стрендж, вздрогнув, повернула голову в ее сторону.

– О, извини, – тихо проговорила она с едвазаметным смущением. – Я думала, ты обращаешься ко мне, Невиль.

Томас Ройд заметил, что шея Невиля Стренджа приобрела кирпично-красныйоттенок. Сделав три быстрых шага в сторону Одри, он протянул ей журнал. Еесмущение заметно возросло, и она нерешительно сказала:

– О нет…

Внезапно оттолкнувшись, Кей отъехала от балюстрады вместе состулом и, резко поднявшись, стремительно направилась к дому. Ройд не успелотойти в сторону, и она слепо столкнулась с ним в дверях гостиной.

От неожиданности она отступила назад и удивленно посмотрелана него. Томас пробормотал извинения, он понял, почему она не увиделаего, – ее глаза блестели от слез… гневных слез, как ему показалось.

– Привет, – сказала она. – Вы кто? А-а…Наверное, вы малайский гость!

– Да-да, – сказал Томас. – Я ваш малайскийгость.

– Боже, как бы мне хотелось оказаться сейчас вМалайе! – воскликнула Кей. – Где угодно, только не здесь! Как же яненавижу этот противный, мерзкий дом! Я ненавижу всех его обитателей!

Эмоциональные сцены всегда вызывали у Томаса чувствонеловкости. Он настороженно приглядывался к Кей и нервно выдавил свое обычное:

– М-да… Гм…

– Им следует быть поосторожнее, – продолжалаКей, – иначе я могу убить кого-нибудь! Или Невиля, или эту кисломолочнуюмадам!

Она проскользнула мимо него в гостиную и вышла в холл,сильно хлопнув дверью.

Томас Ройд неподвижно стоял на месте, размышляя, как емупоступить, но был рад, что юная миссис Стрендж удалилась. Он стоял и смотрел надверь, которой она хлопнула с такой яростью. В этой новоявленной миссис явнобыло что-то от тигрицы.

Невиль Стрендж остановился в проеме балконной двери,загородив собой свет. Дыхание его было слегка учащенным.

– О-о!.. Ройд, приветствую тебя. Не знал, что ты ужеприехал. Скажи, ты не видел мою жену?

– Она прошла здесь минуту назад, – ответил Томас.Невиль, в свою очередь, проследовал через гостиную и скрылся за дверью. Вид унего был определенно рассерженный.

Томас Ройд медленно вышел на балкон. Походка его былалегкой. Ему оставалось сделать несколько шагов, когда Одри повернула голову.

Он увидел, как удивленно распахнулись ее глаза, как дрогнулии раскрылись губы. Она соскользнула с перил и шагнула ему навстречу, протягиваяруки.

– О Томас! – сказала она. – Милый Томас! Какя рада, что ты приехал!

Мери Олдин появилась возле балконной двери как раз в тотмомент, когда маленькие белые руки Одри исчезли в загорелых руках Томаса и онсклонился перед ней в приветственном полупоклоне. Заметив на балконе этупарочку, Мери остановилась, немного понаблюдала за ними. Затем она тихоразвернулась и ушла обратно в дом.

Поднявшись на второй этаж, Невиль нашел Кей в ее спальне.Единственная большая спальня в этом доме с широкой двухспальной кроватьюпринадлежала леди Трессильян. Заезжавшим в гости супружеским парам обычнопредоставлялись две смежные спальни с маленькой общей ванной комнатой. Такиенебольшие изолированные апартаменты находились в западном крыле дома.

Невиль Стрендж не стал задерживаться в своей комнате, апрошел прямо к жене. Кей лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку.Подняв заплаканное лицо, она гневно выкрикнула:

– Явился все-таки? Какое счастье! Решил проявитьвнимание.

– Из-за чего, собственно, весь этот шум, Кей? По-моему,ты совсем помешалась.

Голос у Невиля был тихий и спокойный, но крылья его носанапряженно расширились, выдавая сильное внутреннее раздражение.

– Почему ты отдал журнал ей, а не мне?

– О господи, Кей, ты ведешь себя как ребенок. Устроитьскандал из-за несчастного маленького еженедельника.