Что, видите ли, прямо у них над головой, на поверхности Плутона, только что разразилась неслыханная по своей мощности снежная, а вместе с ней и электромагнитная, буря!

А посему, «все навигационные системы Рудника, во избежание их повреждения электромагнитным импульсом и блуждающими полями нейтрино, будут временно и, само собой, дистанционно отключены» самим Суперкомом!!!

А вы уж там, в шахтах и глубоко под землей, как-нибудь – держитесь! И как сможете, так и ориентируйтесь – на звук и на свет – во всех хитросплетениях своих технических коридоров, горнопроходческих туннелей и их рукавов…

«Родина», то бишь администрация МегаКорпорации «Трамп-Пампам энд Санз», в вас, «мужики», верит и вас – не забудет!.. Ну а если что-то и вдруг пойдет в вашей шахте не так – то особо-то и не вспомнит…

И вот надо же было такому случиться, что прямо секунда в секунду со «штормовым предупреждение» Суперкома вдруг сподобился громогласно, то бишь всеми возможными способами цветосветовой сигнализации на Пульте Старателей, заявить об очередной, как всегда – критически-роковой для него, неисправности, один из самых капризных подопечных Германа – рудокоп-горемыка под номером «22»!..

Тот самый, с ремонта которого когда-то, в уже необозримом для Германа прошлом, началась не только его, Леванеского, самая первая в жизни Дежурная Смена, но и новая, сугубо плутонианско-каторжная, глава его биографии… Ну и тот воинствующий недотепа-робот, который по воле свей злосчастной судьбы вот уже более двух десятков Смен усиленно и в гордом одиночестве догрызал остатки породы в одной из самых дальних от «пещеры» Старателей и уже практически полузаброшенных штолен и штреков их с Мухой Рудника…

Не раздумывая и судорожно схватив в охапку свою штатную «техаптечку» инженера-механика, Герман со всех ног бросился на выручку своему «старому», но уже давно ему осточертеневшему хуже самой горькой редьки, «знакомому».

Хотя, надо признать, и без особого на то служебного рвения и энтузиазма…

И всё потому, что в объективной реальности его «старый знакомый», он же – горнопроходческий робот-рудокоп под номером «22», был очень, ну как две капли протухше-зловонной воды, похож на огромную цельнометаллическую, в интересах продольной гибкости состоявшую из множества чешуек-сочленений, змею. Точнее даже – на сильно раздутую болотную пиявку.

Своими вездесуще-огромными жвалами, которые располагались в «головной» части робота, эта змея-«рудокоп» методично и достаточно расторопно захватывала и усиленно «грызла»-«пережевывала» ценную руду из вырабатываемого пласта или жилы. Затем она жадно заглатывала всю эту, уже тщательно измельченную до состояния рыхлого гравия, руду и со зловещим свистом пропускала через себя – попутно и где-то в районе своего «живота» радиометрически её обогащая и тщательно избавляясь от шлаков и пустопорожней породы. Ну и, наконец и через своеобразное «анальное» отверстие в «хвосте», вдобавок, с нескрываемым облегчением и практически беспрерывно «гадила» полученным концентратом уже практически чистой и готовой к отправке на Космобазу «праны» на «бесконечную» ленту конвейера, соединявшего «очистной» забой и саму горную выработку с пещерой Рудоуправления.

В свою очередь, и это было вполне естественно для обычного человека, Герман с детства терпеть не мог всех, без исключения и притом во всех смыслах этого слова, пресмыкающихся и червеобразных, в первую очередь – пиявок и змей… И потому всегда, чисто инстинктивно, относился ко всем гадам ползучим с нескрываемой ненавистью и отвращением…

Между тем, первые несколько десятков метров до цели, благо бежать ему пришлось по хорошо знакомому «генерально-стволовому» коридору, Герман преодолел достаточно быстро и без приключений.

Однако, оказавшись после этого на классической для всех «русских витязей» развилке-перепутье судьбоносных дорог-туннелей, он, сам того от себя никак не ожидая, вдруг засомневался в правильности первоначально им выбранного направления. Точнее даже, тупо и беззастенчиво замер в нерешительности перед лицом извечной, ещё со времен былинных богатырей и Ильи Муромца, триллемы: «Налево пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; направо пойдёшь – коня спасёшь и жену свою найдёшь; прямо пойдёшь – тупо… «рогом» упрешься в тупик! Или того хуже – жив будешь, да себя позабудешь!».

В заминке протоптавшись на перепутье более минуты, и всё это время зачем-то и с придурковатым выражением на лице разглядывая царапины на так некстати и безнадежно потухшем дисплее своего служебного «Навигатора», Герман, наконец, решился на отчаянный шаг и…

И, с учетом того что ледяном Плутоне отродясь не было, да и в принципе быть не могло, ни верных коней, ни потенциальных для каторжан-Старателей жен и бесхозных «полуцарств» в придачу, Леваневский, разумеется, пошел именно и традиционно для всех нормальных мужиков… НАЛЕВО!

Точнее даже не пошел, а, снова и стремглав, побежал по мрачному и давным-давно заброшенному тоннелю шахты пока …

Пока и где-то через пятьдесят или даже сто метров и после ещё двух развилок, вдруг и к своему искреннему ужасу не убедился в том, что окончательно заблудился!..

Уже в следующее мгновение Германа, пожалуй, впервые за всю его жизнь, предательски охватила паника, которую обычно испытывают новички-космопилоты, полностью потерявшие ориентацию в окружающем их пространстве!

Но он-то, Герман, этим самым «новичком» уже давно не был, но был признанным Героем войны и опытным, многое чего повидавшем на своем веку, военным летчиком! Пусть даже и – бывшим…

И вот на тебе!

Он, легендарно-бесстрашный комэск «Падших Ангелов», сейчас пребывал в откровенном ступоре – будучи не в силах даже пошевелиться! Да ещё и с нескрываемым ужасом вглядывающийся в окружавшую его темноту и угрожающе оскалившиеся на него тени от нависших над головой метанново-ледяных сталактитов, со всех сторон его обступивших углекислотно-азотных сталагмитов и кровожадно набычившихся каменных выступов-сколов априори ему незнакомого «ствола» плутонианской шахты.

Но и это было ещё не всё!

Стоило только Герману сделать ещё один, ненасытно-глубокий вдох, как некое, заведомо непреодолимое и доселе ему незнакомое чувство, вынудило его резко обернуться и чисто инстинктивно увеличить мощность своей, нервно подрагивающей на его гермошлеме, шахтерской коногонки-минипрожектора до запредельного максимумам.

И, надо признать, сделал он это как нельзя вовремя…

Потому как, прямо навстречу Герману из мрачной глубины уже давным-давно вылизанной подчистую роботами-рудокопами и благополучно ими же позабыто-заброшенной шахты медленно и с пугающей непосредственностью двигалось «Нечто».

Оно, это самое «нечто», выглядело как небольшой, размером с футбольный мяч, пугающе полупрозрачный и переливающийся всеми цветами радуги шар, который самоуверенно катился, именно – «катился», а не «плыл», в сторону застывшего в оцепенении Германа – причем не только по идеально отполированному роботами-«бурильщиками» полу туннелю, но и столь же непринужденно и вопреки всем законам гравитации так же и по его выщербленному потолку и отвесным стенам. Более того, время от времени «оно» неподвижно замирало на месте и, как если бы и подобно земным хищникам «водило носом по ветру», начинало «нервно» искриться и пульсировать багрово-сиреневым цветом… И только окончательно убедившись в том, что впереди и рядом с ним априори нет легкодоступных источников пищи или злейших природных врагов, сказочно-колобкообразное «нечто» вновь продолжало своё размеренно-рыскающее движение.